Василий Жуковский Пустынник

«Веди меня, пустыни житель, ? Святой анахорет; Близка желанная обитель; ? Приветный вижу свет.

Устал я: тьма кругом густая; ? Запал в глуши мой след; Безбрежней, мнится, степь пустая, ? Чем дале я вперед».

«Мой сын (в ответ пустыни житель), ? Ты призраком прельщен: Опасен твой путеводитель — ? Над бездной светит он.

Здесь чадам нищеты бездомным ? Отверзта дверь моя, И скудных благ уделом скромным ? Делюсь от сердца я.

Войди в гостеприимну келью; ? Мой сын, перед тобой И брашно с жесткою постелью ? И сладкий мой покой.

Есть стадо… но безвинных кровью ? Руки я не багрил: Меня творец своей любовью; ? Щадить их научил.

Обед снимаю непорочный ? С пригорков и полей; Деревья плод дают мне сочный, ? Питье дает ручей.

Войди ж в мой дом — забот там чужды; ? Нет блага в суете: Нам малые даны здесь нужды; ? На малый миг и те».

Как свежая роса денницы, ? Был сладок сей привет; И робкий гость, склоня зеницы, ? Идет за старцем вслед.

В дичи глухой, непроходимой ? Его таился кров — Приют для сироты гонимой, ? Для странника покров.

Непышны в хижине уборы, ? Там бедность и покой; И скрыпнули дверей растворы ? Пред мирною четой.

И старец зрит гостеприимный, ? Что гость его уныл, И светлый огонек он в дымной ? Печурке разложил.

Плоды и зелень предлагает ? С приправой добрых слов; Беседой скуку озлащает ? Медлительных часов.

Кружится резвый кот пред ними; ? В углу кричит сверчок; Трещит меж листьями сухими ? Блестящий огонек.

Но молчалив, пришлец угрюмый; ? Печаль в его чертах; Душа полна прискорбной думы; ? И слезы на глазах.

Ему пустынник отвечает ? Сердечною тоской. «О юный странник, что смущает ? Так рано твой покой?

Иль быть убогим и бездомным ? Творец тебе судил? Иль предан другом вероломным? ? Или вотще любил?

Увы! спокой себя: презренны ? Утехи благ земных; А тот, кто плачет, их лишенный, ? Еще презренней их.

Приманчив дружбы взор лукавый: ? Но ах! как тень, вослед Она за счастием, за славой, ? И прочь от хилых бед.

Любовь… любовь, Прелест игрою ? Отрава сладких слов, Незрима в мире; лишь порою ? Живет у голубков.

Но, друг, ты робостью стыдливой ? Свой нежный пол открыл». И очи странник торопливый, ? Краснея, опустил.

Краса сквозь легкий проникает ? Стыдливости покров; Так утро тихое сияет ? Сквозь завес облаков.

Трепещут перси; взор склоненный; ? Как роза, цвет ланит… И деву-прелесть изумленный ? Отшельник в госте зрит.

«Простишь ли, старец, дерзновенье, ? Что робкою стопой Вошла в твое уединенье, ? Где бог один с тобой?

Любовь надежд моих губитель, ? Моих виновник бед; Ищу покоя, но мучитель ? Тоска за мною вслед.

Отец мой знатностию, славой ? И пышностью гремел; Я дней его была забавой; ? Он все во мне имел.

И рыцари стеклись толпою: ? Мне предлагали в дар Те чистый, сходный с их душою, ? А те притворный жар.

И каждый лестью вероломной ? Привлечь меня мечтал… Но в их толпе Эдвин был скромный; ? Эдвин, любя, молчал.

Ему с смиренной нищетою ? Судьба одно дала: Пленять высокою душою; ? И та моей была.

Роса на розе, цвет душистый ? Фиалки полевой Едва сравниться могут с чистой ? Эдвиновой душой.

Но цвет с небесною росою ? Живут единый миг: Он одарен был их красою, ? Я легкостию их.

Я гордой, хладною казалась; ? Но мил он втайне был; Увы! любя, я восхищалась, ? Когда он слезы лил.

Несчастный! он не снес презренья; ? В пустыню он помчал Свою любовь, свои мученья — ? И там в слезах увял.

Но я виновна; мне страданье; ? Мне увядать в слезах; Мне будь пустыня та изгнанье, ? Где скрыт Эдвинов прах.

Над тихою его могилой ? Конец свой встречу я — И приношеньем тени милой ? Пусть будет жизнь моя».

«Мальвина!» — старец восклицает, ? И пал к ее ногам… О чудо! их Эдвин лобзает; ? Эдвин пред нею сам.

«Друг незабвенный, друг единый! ? Опять, навек я твой! Полна душа моя Мальвиной — ? И здесь дышал тобой.

Забудь о прошлом; нет разлуки; ? Сам бог вещает нам: Всё в жизни, радости и муки, ? Отныне пополам.

Ах! будь и самый час кончины ? Для двух сердец один: Да с милой жизнию Мальвины ? Угаснет и Эдвин».