Николай Заболоцкий На рынке
В уборе из цветов и крынок Открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты, словно кадки, Их шаль невиданной красы, И огурцы, как великаны, Прилежно плавают в воде. Сверкают саблями селедки, Их глазки маленькие кротки, Но вот, разрезаны ножом, Они свиваются ужом. И мясо, властью топора, Лежит, как красная дыра, И колбаса кишкой кровавой В жаровне плавает корявой, И влед за ней кудрявый пес Несет на воздух постный нос, И пасть открыта, словно дверь, И голова, как блюдо, И ноги точные идут, Сгибаясь медленно посередине. Но что это? Он с видом сожаленья Остановился наугад, И слезы, точно виноград, Из глаз по воздуху летят.
Калеки выстроились в ряд. Один играет на гитаре. Ноги обрубок, брат утрат, Его кормилец на базаре. А на обрубке том костыль, Как деревянная бутыль.
Росток руки другой нам кажет, Он ею хвастается, машет, Он палец вывихнул, урод, И визгнул палец, словно крот, И хрустнул кости перекресток, И сдвинулось лицо в наперсток.
А третий, закрутив усы, Глядит воинственным героем. Над ним в базарные часы Мясные мухи вьются роем. Он в банке едет на колесах, Во рту запрятан крепкий руль, В могилке где-то руки сохнут, В какой-то речке ноги спят. На долю этому герою Осталось брюхо с головою Да рот, большой, как рукоять, Рулем веселым управлять.
Вон бабка с неподвижным оком Сидит на стуле одиноком, И книжка в дырочках волшебных (Для пальцев милая сестра) Поет чиновников служебных, И бабка пальцами быстра.
А вкруг — весы, как магелланы, Отрепья масла, жир любви, Уроды, словно истуканы, В густой расчетливой крови, И визг молитвенной гитары, И шапки полны, как тиары, Блестящей медью. Недалек Тот миг, когда в норе опасной Он и она — он пьяный, красный От стужи, пенья и вина, Безрукий, пухлый, и она — Слепая ведьма — спляшут мило Прекрасный танец-козерог, Да так, что затрещат стропила И брызнут искры из-под ног!
И лампа взвоет, как сурок.
1927
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Комментарии читателей