Владимир Высоцкий Ошибка вышла

Я был и слаб и уязвим, Дрожал всем существом своим, Кровоточил своим больным Истерзанным нутром,- И, словно в пошлом попурри, Огромный лоб возник в двери И озарился изнутри Здоровым недобром.

Но властно дернулась рука: «Лежать лицом к стене!» — И вот мне стали мять бока На липком топчане.

А самый главный — сел за стол, Вздохнул осатанело И что-то на меня завел, Похожее на «дело».

Вот в пальцах цепких и худых Смешно задергался кадык, Нажали в пах, потом — под дых, На печень-бедолагу. Когда давили под ребро — Как екало мое нутро! И кровью харкало перо В невинную бумагу.

В полубреду, в полупылу Разделся донага,- В углу готовила иглу Нестарая карга,-

И от корней волос до пят По телу ужас плелся: А вдруг уколом усыпят, Чтоб сонный раскололся?!

Он, потрудясь над животом, Сдавил мне череп, а потом Предплечья мне стянул жгутом И крови ток прервал. Я, было, взвизгнул, но замолк,- Сухие губы на замок,- А он кряхтел, кривился, мок, Писал и ликовал.

Он в раж вошел — знакомый раж,- Но я как заору: «Чего строчишь? А ну, покажь Секретную муру!..»

Подручный — бывший психопат — Связал мои запястья,- Тускнели, выложившись в ряд, Орудия пристрастья.

Я терт и бит, и нравом крут, Могу — вразнос, могу — враскрут,- Но тут смирят, но тут уймут — Я никну и скучаю. Лежу я, голый как сокол, А главный — шмыг да шмыг за стол — Все что-то пишет в протокол, Хоть я не отвечаю.

Нет, надо силы поберечь, А то ослаб, устал,- Ведь скоро пятки будут жечь, Чтоб я захохотал,

Держусь на нерве, начеку, Но чувствую отвратно,- Мне в горло сунули кишку — Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят — По мне елозят, егозят, Все вызвать, выведать хотят, Все пробуют на ощупь. Тут не пройдут и пять минут, Как душу вынут, изомнут, Всю испоганят, изорвут, Ужмут и прополощут.

«Дыши, дыши поглубже ртом! Да выдохни, — умрешь!» «У вас тут выдохни — потом Навряд ли и вздохнешь!»

Во весь свой пересохший рот Я скалюсь: «Ну, порядки! Со мною номер не пройдет, Товарищи-ребятки!»

Убрали свет и дали газ, Доска какая-то зажглась,- И гноем брызнуло из глаз, И булькнула трахея. И он зверел, входил в экстаз, Приволокли зачем-то таз… Я видел это как-то раз — Фильм в качестве трофея.

Ко мне заходят со спины И делают укол… «Колите, сукины сыны, Но дайте протокол!»

Я даже на колени встал, Я к тазу лбом прижался; Я требовал и угрожал, Молил и унижался.

Но туже затянули жгут, Вон вижу я — спиртовку жгут, Все рыжую чертовку ждут С волосяным кнутом. Где-где, а тут свое возьмут! А я гадаю, старый шут: Когда же раскаленный прут — Сейчас или потом?

Шабаш калился и лысел, Пот лился горячо,- Раздался звон — и ворон сел На белое плечо.

И ворон крикнул: «Nеvеrмоrе!» — Проворен он и прыток,- Напоминает: прямо в морг Выходит зал для пыток.

Я слабо поднимаю хвост, Хотя для них я глуп и прост: «Эй! За пристрастный ваш допрос Придется отвечать! Вы, как вас там по именам,- Вернулись к старым временам! Но протокол допроса нам Обязаны давать!»

И я через плечо кошу На писанину ту: «Я это вам не подпишу, Покуда не прочту!»

Мне чья-то желтая спина Ответила бесстрастно: «А ваша подпись не нужна — Нам без нее все ясно».

«Сестренка, милая, не трусь — Я не смолчу, я не утрусь, От протокола отопрусь При встрече с адвокатом! Я ничего им не сказал, Ни на кого не показал,- Скажите всем, кого я знал: Я им остался братом!»

Он молвил, подведя черту: «Читай, мол, и остынь!» Я впился в писанину ту, А там — одна латынь…

В глазах — круги, в мозгу — нули,- Проклятый страх, исчезни: Они же просто завели Историю болезни!

1975