Владимир Высоцкий О погибшем друге

Всю войну под завязку я все к дому тянулся, И хотя горячился, воевал делово. Ну а он торопился, как-то раз не пригнулся,- И в войне взад-вперед обернулся, за два года — всего ничего!

Не слыхать его пульса с сорок третьей весны, Ну а я окунулся в довоенные сны. И гляжу я, дурея, но дышу тяжело… Он был лучше, добрее, ну а мне повезло.

Я за пазухой не жил, не пил с господом чая, Я ни в тыл не стремился, ни судьбе под подол, Но мне женщины молча намекали, встречая: Если б ты там навеки остался, может, мой бы обратно пришел.

Для меня не загадка их печальный вопрос — Мне ведь тоже не сладко, что у них не сбылось. Мне ответ подвернулся: «Извините, что цел! Я случайно вернулся, вернулся, ну а ваш не сумел».

Он кричал напоследок, в самолете сгорая: — Ты живи, ты дотянешь! — доносилось сквозь гул. Мы летали под богом, возле самого рая — Он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул.

Встретил летчика сухо райский аэродром. Он садился на брюхо, но не ползал на нем, Он уснул — не проснулся, он запел — не допел, Так что я вот вернулся, ну а он не сумел.

Я кругом и навечно виноват перед теми, С кем сегодня встречаться я почел бы за честь. И хотя мы живыми до конца долетели, Жжет нас память и мучает совесть — у кого? У кого она есть.

Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы Нашей жизни короткой, как бетон полосы. И на ней — кто разбился, кто — взлетел навсегда… Ну а я приземлился, а я приземлился — вот какая беда.

1974