Петр Вяземский К в. а. жуковскому (подражание сатире iii депрео)

О ты, который нам явить с успехом мог И своенравный ум и беспорочный слог, В боренье с трудностью силач необычайный, Не тайн поэзии, но стихотворства тайны, Жуковский! от тебя хочу просить давно. Поэзия есть дар, стих — мастерство одно. Природе в нас зажечь светильник вдохновенья, Искусства мам дают пример и наставленья. Как с рифмой совладеть, подай ты мне совет. Не ты за ней бежишь, она тебе вослед; Угрюмый наш язык как рифмами ни беден, Но прихотям твоим упор его не вреден, Не спотыкаешься ты на конце стиха И рифмою свой стих венчаешь без греха. О чем ни говоришь, она с тобой в союзе И верный завсегда попутчик смелой музе. Но я, который стал поэтом на беду, Едва когда путем на рифму набреду; Не столько труд тяжел в Нерчинске рудокопу, Как мне, поймавши мысль, подвесть ее под стопу И рифму залучить к перу на острие. Ум говорит одно, а вздорщица свое. Хочу ль сказать, к кому был Феб из русских ласков, — Державин рвется в стих, а втащится Херасков. В стихах моих не раз, ее благодаря, Трус Марсом прослывет, Катоном — раб царя, И, словом, как меня в мороз и жар ни мечет, А рифма, надо мной ругаясь, мне перечит. С досады, наконец, и выбившись из сил, Даю зарок не знать ни перьев ни чернил, Но только кровь во мне, спокоившнсь, остынет И неуспешный лов за рифмой ум покинет, Нежданная, ко мне является она, И мной владеет вновь парнасский сатана. Опять на пытку я, опять бумагу в руки — За рифмой рифмы ждать, за мукой новой муки. Еще когда бы мог я, глядя на других, Впопад и невпопад сажать слова в мой стих; Довольный счетом стоп и рифмою богатой, Пестрил бы я его услужливой заплатой. Умел бы, как другой, паря на небеса, Я в пляску здесь пустить и горы и леса И, в самый летний зной в лугах срывая розы, Насильственно пригнать с Уральских гор морозы. При помощи таких союзников, как встарь, Из од своих бы мог составить рифм словарь И Сумарокова одеть в покрове новом; Но мой пужливый ум дрожит над каждым словом, И рифма праздная, обезобразив речь, Хоть стих и звучен будь, — ему как острый меч. Скорее соглашусь, смиря свою отвагу, Стихами белыми весь век чернить бумагу, Чем слепо вклеивать в конец стихов слова, И, написав их три, из них мараю два. Проклятью предаю я, наравне с убийцей, Того, кто первый стих дерзнул стеснить границей И вздумал рифмы цепь на разум наложить. Не будь он — мог бы я спокойно век дожить, Забот в глаза не знать и, как игумен жирный, Спать ночью, днем дремать в объятьях лени мирной. Ни тайный яд страстей, ни зависти змея Грызущею тоской не трогают меня. Я Зимнего дворца не знаю переходов, Корысть меня не мчит к брегам чужих народов. Довольный тем, что есть, признательный судьбе, Не мог бы в счастье знать и равного себе, Но, заразясь назло стихолюбивым ядом, Свой рай земной сменил я добровольным адом. С тех пор я сам не свой: прикованный к столу, Как древле изгнанный преступник на скалу Богами брошен был на жертву хищной власти, Насытить не могу ненасытимой страсти. То оборот мирю с упрямым языком, То выживаю стих, то строфу целиком, И, силы истоща в страдальческой работе, Тем боле мучусь я, что мучусь по охоте. Блаженный Н<иколев>, ты этих мук не знал. Пока рука пером водила, ты писал, И полка книжная, твой знаменуя гений, Трещит под тяжестью твоих стихотворений. Пусть слог твой сух и вял, пусть холоден твой жар, Но ты, как и другой, Заикину товар. Благодаря глупцам не залежишься в лавке! «Где рифма налицо, смысл может быть в неявке!» — Так думал ты — и том над томом громоздил; Но жалок, правилам кто ум свой покорил. Удачный выбор слов невежде не помеха; Ему что новый стих, то новая потеха. С листа на лист, резвясь игривою рукой, Он в каждой глупости любуется собой. Напротив же, к себе писатель беспристрастный, Тщась беспорочным быть, — в борьбе с собой всечасной. Оправданный везде, он пред собой не прав; Всем нравясь, одному себе он не на нрав. И часто, кто за дар прославлен целым светом, Тот проклинает день, в который стал поэтом. Ты, видя подо мной расставленную сеть, Жуковский! научи, как с рифмой совладеть. Но если выше сил твоих сия услуга. То от заразы рифм избавь больного друга!

Август 1819