Александр Вулых Про Анну

Это было в Ницце или в Канне, Или это был другой курорт, Теннисистка Курникова Аня Выходила вечером на корт.

Месяц плыл по небу серебристо И качались плавно, как весы, Дорогие, долларов под триста, Сшитые Юдашкиным трусы.

Груди идеального объема Целились сосками в небеса И трусов касалась окоёма Золотая русская коса...

В то же время где-то в Коста-Рике, Загоняя публику в экстаз, Пел артист Иглесиас Энрике, Конченный латентный… ловелас.

Пел как будто о своих страданьях, С чем он в жизни вряд ли был знаком, А спортсменка Курникова Аня Думала в то время о другом.

Думала о том, как грациозно Устремляясь прямо в облака, Полукруг опишет в небе звёздном С теннисной ракеткою рука,

И она рукой своей атласной Красоту закатную затмит... «Задержись, мгновенье, ты – прекрасно!»- Небеса воскликнут в тот же миг

И добавят: «Анна, понимаешь, В этот ослепительный момент Ты собою нам напоминаешь Матери-Отчизны монумент,

На который взглянешь — и по коже Пробегает радость и покой. Только ты красивей и моложе Статуи над Волгою-рекой.

Губы цвета зреющей брусники, Ясный взор красивых синих глаз... На фига, скажи, тебе Энрике, Конченный латентный ловелас?»

И спортсменка Курникова Аня Вспомнила за пеленою слёз, Как она мечтала, лежа в ванне О певце по кличке «Байламос»,

Как она ждала того мгновенья, Чтобы он прижал её к себе, Как потом от перевозбужденья Появился прыщик на губе,

Как она врачей звала на помощь, От досады рухнув на кровать, И в конце концов, как эта сволочь Отказался Аню целовать.

А она с такой натурой тонкой И с ногами от самих ушей Всё ждала и верила в подонка С грязными желаньями в душе?

Этот сладкий голос, этот шёпот Этот нимб, светящийся над ним... Да пошёл в конце концов он в жопу Вместе с папой Хулио своим!

Надо было на хоккейной теме Завершить проблему, наконец. Хоккеист хотя не академик, Всё равно получше, чем певец,

Что со сцены не поёт, а дрищет Только в микрофон и через рот... Обнаружил, видите ли прыщик, На себя бы посмотрел, урод!

Так что получай, скотина, сдачи! Мне любовь такая ни к чему!..» И она, подбросив в небо мячик, Шваркнула ракеткой по нему.

«Ты лети, лети, мой жёлтый мячик - Символ наших теннисных побед, Накажи безжалостного мачо!» - Повторяла девушка вослед.

И со свистом авиаснаряда Через весь Лазурный бережок Полетел с шальною чайкой рядом Теннисистки жёлтенький дружок.

Он летел через моря и горы, Над полями сплетен и молвы Через горнолыжников Андорры, Через гандболистов из Литвы,

Через Барселону, Лондон, Химки, Через косметологов-врачей, Через жениха Мартины Хингис, У которой не было прыщей,

Через обнаглевших папарацци, Ждущих вести с боевых полей, Через истребитель F-16, Через стаю белых журавлей,

Встречному дождю и ветру в пику Что хлестали мячик по лицу - Прямо в государство Коста-Рику, Прямо в лоб несчастному певцу!

И, отрикошетив от Энрике, Закатившем в ужасе глаза, Над толпою, что забилась в крике, Анин мячик полетел назад.

И пока над морем и над сушей Возвращался он к себе домой, Расцветали яблони и груши, И плыли туманы над рекой,

И в траве кузнечики трещали, Очищая пением сердца… А лицо певца пошло прыщами, Вся физиономия лица.

Зря Энрике мазал клеросилом Воспалённый кожный свой покров, Зря обидел он красу-Россию С золотой косою до трусов,

Потому что в Ницце или Канне, Прославляя наш российский спорт, Теннисистка Курникова Аня Покидала на рассвете корт,

И бежали по спине мурашки, Как морской волны девятый вал, И красивый лейбл «В. Юдашкин» Над Лазурным берегом вставал