Александр Твардовский Кто же все-таки за гробом...
— Кто же все-таки за гробом Управляет тем Особым?
— Тот, кто в этот комбинат Нас послал с тобою. С чьим ты именем, солдат, Пал на поле боя. Сам не помнишь? Так печать Донесет до внуков, Что ты должен был кричать, Встав с гранатой. Ну-ка?
— Без печати нам с тобой Знато-перезнато, Что в бою — на то он бой — Лишних слов не надо.
Что вступают там в права И бывают кстати Больше прочих те слова, Что не для печати…
Так идут друзья рядком. Вволю места думам И под этим потолком, Сводчатым, угрюмым.
Теркин вовсе помрачнел. — Невдомек мне словно, Что Особый ваш Отдел За самим Верховным.
— Все за ним, само собой, Выше нету власти. — Да, но сам-то он живой? — И живой. Отчасти.
Для живых родной отец, И закон, и знамя, Он и с нами, как мертвец,- С ними он и с нами.
Устроитель всех судеб, Тою же порою Он в Кремле при жизни склеп Сам себе устроил.
Невдомек еще тебе, Что живыми правит, Но давно уж сам себе Памятники ставит…
Теркин шапкой вытер лоб — Сильно топят все же,- Но от слов таких озноб Пробежал по коже.
И смекает голова, Как ей быть в ответе, Что слыхала те слова, Хоть и на том свете.
Да и мы о том, былом, Речь замнем покамест, Чтоб не быть иным числом, Задним, — смельчаками…
Слишком памятны черты Власти той безмерной…
— Теркин, знаешь ли, что ты Награжден посмертно? Ты — сюда с передовой, Орден следом за тобой.
К нам приписанный навеки, Ты не знал наверняка, Как о мертвом человеке Здесь забота велика.
Доложился — и порядок, Получай, задержки нет.
— Лучше все-таки награда Без доставки на тот свет.
Лучше быть бы ей в запасе Для иных желанных дней: Я бы даже был согласен И в Москву скатать за ней.
Так и быть уже. Да что там! Сколько есть того пути По снегам, пескам, болотам С полной выкладкой пройти.
То ли дело мимоходом Повстречаться с той Москвой, Погулять с живым народом, Да притом, что сам живой.
Ждать хоть год, хоть десять кряду, Я б живой не счел за труд. И пускай мне там награду Вдвое меньшую дадут…
Или вовсе скажут: рано, Не видать еще заслуг. Я оспаривать не стану. Я — такой. Ты знаешь, друг.
Я до почестей не жадный, Хоть и чести не лишен… — Ну, расчувствовался. Ладно. Без тебя вопрос решен. Как ни что, а все же лестно Нацепить ее на грудь.
— Но сперва бы мне до места Притулиться где-нибудь.
— Ах, какое нетерпенье, Да пойми — велик заезд: Там, на фронте, наступленье, Здесь нехватка спальных мест.
Ты, однако, не печалься, Я порядок наведу, У загробного начальства Я тут все же на виду.
Словом, где-нибудь приткнемся. Что смеешься? — Ничего. На том свете без знакомства Тоже, значит, не того?
Отмахнулся друг бывалый: Мол, с бедой ведем борьбу. — А еще тебе, пожалуй, Поглядеть бы не мешало В нашу стереотрубу.
— Это что же ты за диво На утеху мне сыскал? — Только — для загробактива, По особым пропускам…
Нет, совсем не край передний, Не в дыму разрывов бой,- Целиком тот свет соседний За стеклом перед тобой.
В четкой форме отраженья На вопрос прямой ответ — До какого разложенья Докатился их тот свет.
Вот уж точно, как в музее — Что к чему и что почем. И такие, брат, мамзели, То есть — просто нагишом…
Теркин слышит хладнокровно, Даже глазом не повел. — Да. Но тоже весь условный Этот самый женский пол?.
И опять тревожным взглядом Тот взглянул, шагая рядом.
1959
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Комментарии читателей