Александр Твардовский А тем часом издалека...

А тем часом издалека, Глухо, как из-под земли, Ровный, дружный, тяжкий рокот Надвигался, рос. С востока Танки шли.

Низкогрудый, плоскодонный, Отягченный сам собой, С пушкой, в душу наведенной, Страшен танк, идущий в бой.

А за грохотом и громом, За броней стальной сидят, По местам сидят, как дома, Трое-четверо знакомых Наших стриженых ребят.

И пускай в бою впервые, Но ребята — свет пройди. Ловят в щели смотровые Кромку поля впереди.

Видят — вздыбился разбитый, Развороченный накат. Крепко бито. Цель накрыта. Ну, а вдруг как там сидят!

Может быть, притих до срока У орудия расчет? Развернись машина боком — Бронебойным припечет.

Или немец с автоматом, Лезть наружу не дурак, Там следит за нашим братом, Выжидает. Как не так.

Двое вслед за командиром Вниз — с гранатой — вдоль стены. Тишина.- Углы темны…

— Хлопцы, занята квартира,- Слышат вдруг из глубины.

Не обман, не вражьи шутки, Голос вправдашний, родной: — Пособите. Вот уж сутки Точка данная за мной…

В темноте, в углу каморки, На полу боец в крови. Кто такой? Но смолкнул Теркин, Как там хочешь, так зови.

Он лежит с лицом землистым, Не моргнет, хоть глаз коли. В самый срок его танкисты Подобрали, повезли.

Шла машина в снежной дымке, Ехал Теркин без дорог. И держал его в обнимку Хлопец — башенный стрелок.

Укрывал своей одежей, Грел дыханьем. Не беда, Что в глаза его, быть может, Не увидит никогда…

Свет пройди,- нигде не сыщешь, Не случалось видеть мне Дружбы той святей и чище, Что бывает на войне.

1942