Марина Цветаева Деревья

(Моему чешскому другу, Анне Антоновне Тесковой)

1

В смертных изверясь, Зачароваться не тщусь. В старческий вереск, В среброскользящую сушь,

— Пусть моей тени Славу трубят трубачи! — В вереск-потери, В вереск-сухие ручьи.

Старческий вереск! Голого камня нарост! Удостоверясь В тождестве наших сиротств,

Сняв и отринув Клочья последней парчи — В вереск-руины, В вереск-сухие ручьи.

Жизнь: двоедушье Дружб и удушье уродств. Седью и сушью, (Ибо вожатый — суров),

Ввысь, где рябина Краше Давида-Царя! В вереск-седины, В вереск-сухие моря.

5 сентября 1922

2

Когда обидой — опилась Душа разгневанная, Когда семижды зареклась Сражаться с демонами —

Не с теми, ливнями огней В бездну нисхлестнутыми: С земными низостями дней, С людскими косностями-

Деревья! К вам иду! Спастись От рeва рыночного! Вашими вымахами ввысь Как сердце выдышано!

Дуб богоборческий! В бои Всем корнем шествующий! Ивы-провидицы мои! Березы-девственницы!

Вяз — яростный Авессалом, На пытке вздыбленная Сосна — ты, уст моих псалом: Горечь рябиновая…

К вам! В живоплещущую ртуть Листвы — пусть рушащейся! Впервые руки распахнуть! Забросить рукописи!

Зеленых отсветов рои… Как в руки — плещущие… Простоволосые мои, Мои трепещущие!

8 сентября 1922

3

Купальщицами, в легкий круг Сбитыми, стаей Нимф-охранительниц — и вдруг, Гривы взметая

В закинутости лбов и рук, — Свиток развитый! — В пляске кончающейся вдруг Взмахом защиты —

Длинную руку на бедро. Вытянув выю… Березовое серебро, Ручьи живые!

9 сентября 1922

4

Други! Братственный сонм! Вы, чьим взмахом сметен След обиды земной. Лес! — Элизиум мой!

В громком таборе дружб Собутыльница душ Кончу, трезвость избрав, День — в тишайшем из братств.

Ах, с топочущих стогн В легкий жертвенный огнь Рощ! В великий покой Мхов! В струение хвой…

Древа вещая весть! Лес, вещающий: Есть Здесь, над сбродом кривизн — Совершенная жизнь:

Где ни рабств, ни уродств, Там, где всe во весь рост, Там, где правда видней: По ту сторону дней…

17 сентября 1922

5

Беглецы? — Вестовые? Отзовись, коль живые! Чернецы верховые, В чащах Бога узрев?

Сколько мчащих сандалий! Сколько пышущих зданий! Сколько гончих и ланей — В убеганье дерев!

Лес! Ты нынче — наездник! То, что люди болезнью Называют: последней Судорогою древес —

Это — в платье просторном Отрок, нектаром вскормлен. Это — сразу и с корнем Ввысь сорвавшийся лес!

Нет, иное: не хлопья — В сухолистом потопе! Вижу: опрометь копий, Слышу: рокот кровей!

И в разверстой хламиде Пролетая — кто видел?! — То Саул за Давидом: Смуглой смертью своей!

3 сентября 1922

6

Не краской, не кистью! Свет — царство его, ибо сед. Ложь — красные листья: Здесь свет, попирающий цвет.

Цвет, попранный светом. Свет — цвету пятою на грудь. Не в этом, не в этом ли: тайна, и сила и суть

Осеннего леса? Над тихою заводью дней Как будто завеса Рванулась — и грозно за ней…

Как будто бы сына Цровидишь сквозь ризу разлук — Слова: Палестина Встают, и Элизиум вдруг…

Струенье… Сквоженье… Сквозь трепетов мелкую вязь- Свет, смерти блаженнее И — обрывается связь.

================

Осенняя седость. Ты, Гeтевский апофеоз! Здесь многое спелось, А больше еще — расплелось.

Так светят седины: Так древние главы семьи — Последнего сына, Последнейшего из семи —

В последние двери — Простертым свечением рук… (Я краске не верю! Здесь пурпур — последний из слуг!)

… Уже и не светом: Каким-то свеченьем светясь… Не в этом, не в этом ли — и обрывается связь.

=================

Так светят пустыни. И — больше сказав, чем могла: Пески Палестины, Элизиума купола…

8-9 сентября 1922

7

Та, что без видения спала — Вздрогнула и встала. В строгой постепенности псалма, Зрительною скалой —

Сонмы просыпающихся тел: Руки! — Руки! — Руки! Словно воинство под градом стрел, Спелое для муки.

Свитки рассыпающихся в прах Риз, сквозных как сети. Руки, прикрывающие пах, (Девственниц!) — и плети

Старческих, не знающих стыда… Отроческих — птицы! Конницею на трубу суда! Стан по поясницу

Выпростав из гробовых пелен — Взлет седобородый: Есмь! — Переселенье! — Легион! Целые народы

Выходцев! — На милость и на гнев! Види! — Буди! — Вспомни! … Несколько взбегающих дерев Вечером, на всхолмье.

12 сентября 1922

8

Кто-то едет — к смертной победе. У деревьев — жесты трагедий. Иудеи — жертвенный танец! У деревьев — трепеты таинств.

Это — заговор против века: Веса, счета, времени, дроби. Се — разодранная завеса: У деревьев — жесты надгробий…

Кто-то едет. Небо — как въезд. У деревьев — жесты торжеств.

7 мая 1923

9

Каким наитием, Какими истинами, О чем шумите вы, Разливы лиственные?

Какой неистовой Сивиллы таинствами — О чем шумите вы, О чем беспамятствуете?

Что в вашем веяньи? Но знаю — лечите Обиду Времени — Прохладой Вечности.

Но юным гением Восстав — порочите Ложь лицезрения Перстом заочности.

Чтоб вновь, как некогда, Земля — казалась нам. Чтобы под веками Свершались замыслы.

Чтобы монетами Чудес — не чваниться! Чтобы под веками Свершались таинства!

И прочь от прочности! И прочь от срочности! В поток! — В пророчества Речами косвенными…

Листва ли — листьями? Сивилла ль — выстонала? … Лавины лиственные, Руины лиственные…

9 мая 1923

* Два последних стихотворения перенесены сюда из будущего по внутренней принадлежности (примеч. М. Цветаевой)