Виктор Соснора Вторая Троя

1

Какое красок обедненье!

И номера домов бледнели, и пошевеливались листья, — бледнозеленые мазки. Поспешных пешеходов лица — как маленькие маяки. Двояковыгнутые линзы — прозрачно выбритые лица — вибрировали в отдаленьи, вблизи, в безжизненных ущельях архитектуры. Утепленье. Ущербность красок. Ущемленье.

2

Он образован этой ночью на набережной.

Наш старик пришел на корточках, наощупь сюда. И сам себя воздвиг.

Старик всю жизнь алкал коллизий, но в жизни трезво не взлетел. Все признаки алкоголизма цитировались на лице.

Согбенный пережиток прошлых героик, — эллин! Адмирал! — он отмирал. И то не просто. — Он аморально отмирал.

Ему бы памятником в Трою, чтоб — на колени, ерунда! Он в тротуар стучал, как тростью передним зубом! И рыдал.

Он потерял лицо. — Эй, дворник! Я потерял. Не поднимал?

Был дворник с юмором. До боли он, дворник, юмор понимал. — Лицо? С усами? (И ни мускул не вздрогнул. Старичок дает!) — Валяется тут всякий мусор. Возможно, поднял и твое.

3

Поспешных пешеходов лица — бледнозеленые мазки. Пошевелившиеся листья — как маленькие маяки.

Прямоугольны переплеты окаменелостей-домов. Все номера переберете недавно изданных домов.

Раздвинете страницу двери, обнимете жену-тетрадку, с неподражаемым доверьем протараторите тираду,

что стала ваша жизнь потолще, что вы тучнеете, как злаки, что лица вашего потомства — как восклицательные знаки!

Прохожий, ты, который бодрый, осуществи, к примеру, подвиг: уединись однажды ночью — поулыбайся в одиночку.

Не перед ликом коллектива, не перед лигой дружбы очной, не перед зеркалом картинным — поулыбайся в одиночку.

Ни возраста не поубавив, моральной избежав резни, дай бог тебе поулыбайться! Во всяком случае — рискни!

Когда идет над берегами, твердея, ночь из алебастра на убыль, — ты, не балаганя, себе всерьез поулыбайся.

4

Сидела девочка на лавке, склоня вишневую головку. Наманикюренные лапки ее лавировали ловко.

Она прощупывала жадно (сжимались пальчики, что клеммы) лицо, которое держала на лакированной коленке.

Она с лица срезала капли росы излишней, слез излишних. Ее мизинчик — звонкий скальпель — по-хирургически резвился.

Проделав серию процессов прогулочных, в ночь на сегодня, свое лицо нашла принцесса, решив тотчас его освоить.

Заломленный вишневый локон был трогательно свеж и мил. Прооперировано ловко. Все в норме. Направленье — в мир.

Теперь лицо, как звезды юга! Свое. Мечтательницы юной.

И цельное лицо. Процессы отображаются — к сближенью, такое, как: у поэтессы, у агентессы по снабженью.

Теперь бы туфельками тикать, да на троянского коня бряцающий надеть канат под видом тихой паутинки.

5

Любовь была не из любых. Она любила. Он любил.

Рычала ночь богатырями, вращая страсти колесо. Любили как! Он — потерявший, она — нашедшая лицо.

Он — адмирал. Она — Джульетта. Любили! Как в мильонах книг: за муки ведь его жалела, а он — за состраданье к ним.

Все перепутал чей-то разум. Кто муж? Которая жена? Она не видела ни разу его. А он — и не желал.

Ведь адмирал был одинокий. Вполне возможно — одноногий.

А девочка была, как дынька. Глаза янтарные — гордыня.

Возможно, разыграли в лицах комедию? Так — не прошла. Большое расхожденье в лицах: он — потерял, она — нашла.

6

Но ночи придают значенье, которая бела — случайно. Встречают белую зачем-то, а темную вот не встречают.

Встречайте темную! Танцуйте! При снегопадах — в дреме враг. Охрану мудрую тасуйте при белой ночи много раз.

Бинокли ей — не карнавалы. Вам карабины — не валюта. Уже крадутся караваны забронированных верблюдов. Троянский конь уже построен, в нем варвары сужают веко от ненависти. Посторонне им вето ваше. Ваше вето.

Но оплодотворят потомков они по своему подобью. Подобны будут до безумья — все узкоглазы, все безусы потомки, наголо, как сабли, острижены, равны, как гири.

А вы коня ведете сами на карнавал. И на погибель.

7

Дыхание алкоголизма. Часы матерчаты, мягки. Поспешных пешеходов лица — как маленькие маяки.

Да лица ли? Очередями толпились только очертанья лиц, но не лица! Контур мочки, ноздря, нетрезвый вырез глаза…

Лай кошки. — Мяу — спальной моськи. Ни лиц. Ни цели. И ни красок.

Перелицовка океана — речушка в конуре из камня. Да адмирала рев: — Охрана! Лицо ищу! — Валяй, искатель. Все ощутит прохожий вскоре. И тон вина. И женщин тон. Лишь восходящей краски скорби никто не ощутит. Никто.

Прохожий, — в здания какие! — В архитектурные архивы войдешь, не зная кто построил, в свой дом войдешь ты посторонним. Ты разучил, какие в скобки, какие краски — на щиты, лишь восходящей краски скорби тебе уже не ощутить.

Познал реакцию цепную, на алых площадях мерцал…

Лицо любимое целуешь, а у любимой нет лица.

1963