Роман Солнцев Ямбы

1.

Мне 26. Рыжеет волос. И сух мой голос в телефон. Подходит лермонтовский возраст. Торопит он. Торопит он бродить лужком, шуршащей рощей с обычною тетрадкой общей и начинать слагать, писать свою не общую тетрадь… Журчит река, горит звезда, летит светла вода с весла… В реке времен валун янтарный – моя наука и судьба – смолистый домик, медный, старый, моя сосновая изба. Вокруг избы черны леса. Ночами – волчьи в них глаза! Смотрю я пристально, подробно, живу я медленно и ровно средь пахнущих сметаной муз… А где-то ноют телефоны, Кричат печально эшелоны. Мне некогда! Я тороплюсь.

Сломлю травинку – наклонюсь.

2.

Зайду на вырубки. Там тихо, Горячий смоляной настой. Как патефонная пластинка, Пень кружится под злой осой, Уйду в дурманящий орешник, и допоздна мне мил мой лес… Повисла туча, как скворечник – на ней звезда, а не скворец. Уже темно, и куст малины мне пальцы греет, как фонарь. И валуны здесь, как былины. И в листьях еж, как календарь. Здесь можно без любимой шляться, и видеть воду, трогать лес, и вовсе не мечтать о счастье. Не в этом счастье, наконец!

1971