Дана Сидерос Грайндхаус

Кто из них оставил ему лазейку, бесполезно теперь гадать.

Он приходит. Садится. И шепчет: зенки подымите-ка, вашу мать, на меня. Что-то счастливы вы не слишком, даже Май, и тот помрачнел. Ну, смелей, рассказывайте, братишки. Кто душил? Кто стоял на дне этой ямы, когда вы её копали? Кто командовал? Кто тащил? Август, хватит реветь, не позорься, парень, выключай-ка сложные щи, всё равно не поверю, что был не в курсе. Хорошо, что все собрались. Подойдите ближе — брат не укусит, брат готовит другой сюрприз.

Первым падает Март, некрасиво, на бок, обхватив руками живот.

Истеричный Декабрь визжит, как баба.

Август плачет. Ноябрь пьёт напоследок из мятой и ржавой фляжки свой отвратный дешёвый ром — тянет время, как может, но тоже ляжет, вслед за Маем и Сентябрём.

Хладнокровный Январь только после третьей оседает в сугроб. Июль и Апрель закрывают глаза, как дети, будто это спасёт от пуль.

«Лучше целься, держи пистолетик ровно» — ржёт Июнь, но во взгляде — страх.

Вся в калиновых каплях, листвой багровой истекает Октябрь. Сестра. Чуть заметно дышит, но постепенно остывает. Темнеет взгляд. На лице не тают белые перья победившего Февраля.

Теле-СМИ сговорились — молчат о бойне на поляне в темном лесу. Все синоптики блеют в эфир «спокойней», факты путают, чушь несут. В соцсетях некий дурень спамит коротким сообщением на стене: Запасайте консервы, дрова и водку. Впрочем, можно уже и не.