Варлам Шаламов Аввакум в Пустозерске

Не в бревнах, а в ребрах Церковь моя. В усмешке недоброй Лицо бытия.

Сложеньем двуперстным Поднялся мой крест, Горя в Пустозерске, Блистая окрест.

Я всюду прославлен, Везде заклеймен, Легендою давней В сердцах утвержден.

Сердит и безумен Я был, говорят, Страдал-де и умер За старый обряд.

Нелепостей этот Людской приговор: В нем истины нету И слышен укор.

Ведь суть не в обрядах, Не в этом — вражда. Для Божьего взгляда Обряд — ерунда.

Нам рушили веру В дела старины, Без чести, без меры, Без всякой вины.

Что в детстве любили, Что славили мы, Внезапно разбили Служители тьмы.

В святительском платье, В больших клобуках, С холодным распятьем В холодных руках

Нас гнали на плаху, Тащили в тюрьму, Покорствуя страху В душе своему.

Наш спор — не духовный О возрасте книг. Наш спор — не церковный О пользе вериг.

Наш спор — о свободе, О праве дышать, О воле Господней Вязать и решать.

Целитель душевный Карал телеса. От происков гневных Мы скрылись в леса.

Ломая запреты, Бросали слова По целому свету Из львиного рва.

Мы звали к возмездью За эти грехи. И с Господом вместе Мы пели стихи.

Сурового Бога Гремели слова: Страдания много, Но церковь — жива.

И аз, непокорный, Читая Псалтырь, В Андроньевский черный Пришел монастырь.

Я был еще молод И все перенес: Побои, и голод, И светский допрос.

Там ангел крылами От стражи закрыл И хлебом со щами Меня накормил.

Я, подвиг приемля, Шагнул за порог, В Даурскую землю Ушел на восток.

На синем Амуре Молебен служил, Бураны и бури Едва пережил.

Мне выжгли морозом Клеймо на щеке, Мне вырвали ноздри На горной реке.

Но к Богу дорога Извечно одна: По дальним острогам Проходит она.

И вытерпеть Бога Пронзительный взор Немногие могут С Иисусовых пор.

Настасья, Настасья, Терпи и не плачь: Не всякое счастье В одеже удач.

Не слушай соблазна, Что бьется в груди, От казни до казни Спокойно иди.

Бреди по дороге, Не бойся змеи, Которая ноги Кусает твои.

Она не из рая Сюда приползла: Из адова края Посланница зла.

Здесь птичьего пенья Никто не слыхал, Здесь учат терпенью И мудрости скал.

Я — узник темничный: Четырнадцать лет Я знал лишь брусничный Единственный цвет.

Но то не нелепость, Не сон бытия, Душевная крепость И воля моя.

Закованным шагом Ведут далеко, Но иго мне — благо И бремя легко.

Серебряной пылью Мой след занесен, На огненных крыльях Я в небо внесен.

Сквозь голод и холод, Сквозь горе и страх Я к Богу, как голубь, Поднялся с костра.

Тебе обещаю, Далекая Русь, Врагам не прощая, Я с неба вернусь.

Пускай я осмеян И предан костру, Пусть прах мой развеян На горном ветру.

Нет участи слаще, Желанней конца, Чем пепел, стучащий В людские сердца.

В настоящем гробу Я воскрес бы от счастья, Но неволить судьбу Не имею я власти.