Ольга Седакова Болезнь

1

Больной просыпался. Но раньше, чем он, вставала огромная боль головная, как бурю внутри протрубивший тритон. И буря, со всех отзываясь сторон, стояла и пела, глаза закрывая.

И где он едва успевал разглядеть какую-то малость, частицу приметы – глядела она. Поднимала, как плеть, свой взгляд, никогда не любивший глядеть, но видевший так, что кончались предметы.

И если ему удавалось помочь предметам, захваченным той же болезнью, он сам для себя представлялся точь-в-точь героем, спасающим царскую дочь, созвездием, спасшим другое созвездье.

Как будто прошел он семьсот ступеней, на каждой по пленнице освобождая, и вот подошел к колыбели своей и сам себя выбрал, как вещь из вещей, и тут же упал, эту вещь выпуская.

2

– Нет, это не свет был, нет, это не свет, не то, что я помню и думаю помнить. Я верю, что там, где меня уже нет, я сам себя встречу, как чудный совет, который уже не хочу не исполнить.

Я чувствую сна допотопную связь со всеми, кто был и не выполнил дела. Я сам исчезаю, и сам я из вас. Я слушаю долгий и связный рассказ в огромном раю глубочайшего тела.

Как в доме, который однажды открыт, где, кажется, всё исчезает навеки – но кто-то читает, и лампа горит, и в будущем времени свет говорит, и это ласкает закрытые веки.

О как хорошо тебе в сердце моем! Как нет тебя в нем, как я помню и знаю твой голос, живущий, как рухнувший дом, и ветер, и ветер, гудящий о нем: твоих коридоров гора ледяная.

Я думаю, учит болезнь, как никто, ложиться на санки, летящие мимо, в железную волю, в ее решето, и дважды, и трижды исчезнуть за то, что сердце, как золото, неисчислимо.

Горячей рукой моей жребий согрет – пустейшая вещь и всегда пропадала! – но вот ее вынут, и смотрят на свет, и видят: любить тебя, где тебя нет, – вот это удача, каких не бывало.