Юрий Ряшенцев Зима промчалась, как шальная электричка...

Зима промчалась, как шальная электричка. А у апреля есть отличная привычка напоминать, что мы живем в таком краю, где выстрел почки — это выстрел прямо в сердце, тем звонче бьющееся в каждом страстотерпце, чем он скучней глядит на родину свою.

Как молвил кто-то проницательный (но кто же? Сейчас не вспомнится, но Розанов, похоже), беда России в том, что мало ясных дней… Но тот, кто жизнь проводит в холоде великом, тот восприимчивей других к лучам и бликам, к травинкам слабеньким меж сумрачных камней.

Скажу, не хвастаясь, народ наш знает цену ветрам, взбивающим сиреневую пену на неприкаянных кустарниках дворов, и майским форточкам с немыслимым закатом, до ночи длящимся на западе проклятом — радушным форточкам, открытым для ветров.

Нет, не грачи, а шестиклассницы с веревкой, все в школьной форме, слишком тесной, слишком ловкой — примета истинной взаправдашной весны. Их стайка, может, невысокого полета, но что-то вечное, но эллинское что-то сквозит в негодницах, которым так тесны

одежды, нравы и обычаи их края, и все ж они верны, верны ему, играя все в те же игры, ударяя каблуком все в ту же почву, лишь прикрытую асфальтом, еще не зная, что такое доля, фатум, еще не плача, слава Богу, ни о ком.

Но как о людях заведешь — так сразу грустно… Зато пленительно, хоть, может, и безвкусно смешенье красок на шальной палитре дня: сирени, киновари, охры, изумрудки. О, что за краски — хулиганки, баламутки, до слез счастливых доводящие меня!

1951