Юрий Ряшенцев Пирамиды

Я кланялся и смоквам, и оливам, верблюду на хургадском берегу. Но к этим терриконам горделивым испытывать почтенья не могу. Конечно, и у спеси есть заслуги, которыми полным-полна земля. Но краски Лувра живы и упруги. Огонь интриг горит внутри Кремля. А здесь мертвец за мертвыми камнями, высокими, но только и всего. Какое чувство управляет нами, когда мы все о нем да про него?

Вот я взираю медленно и слепо на эту грань, взлетающую вкось, Тутанхамона иль Аменхотепа нелюбопытный и случайный гость. Но этот недопараллелепипед, безропотный свидетель дат и вех, неужто он душа твоя, Египет, из черной почвы рвущаяся вверх? По мне, верней следить за ближней ямой, там змейка, ядовитая, поди, быть может, пра-пра-правнучка той самой, послушливой, с царицыной груди.

1976