Юрий Ряшенцев Капернаум
У Петра в Капернауме тихо. Туристы молчат. Журналист все толкается пальцем в божественный чат, примостив свой нот-бук на какую-то древнюю глыбу, где тоскливая зелень веков проступает сквозь чернь, где лихой зерновщик из Магдалы кидал свою зернь, где, по слухам, хозяйственный Симон разделывал рыбу.
Наш «священный Байкал», закрывающий весь окоем, — и его мы чуть-чуть снисходительно морем зовем, так какое уж море лежащий в низине Кинерет? Как какое?! Оно — Галилейское море само! Увеличь же диоптрии, прооперируй бельмо, но и это навряд ли поможет тому, кто не верит.
Я вот тоже с прищуром слежу за ладьею Петра: что на ней за мотор, ведь для паруса больно шустра. Я в двадцатом привык к ожиданью любого подлога. Да ведь умный-то жулик не даст и гроша за туфту, Он использует веру, конечно, но только лишь ту, что проста и естественна: разве же можно без Бога?
Нет, конечно. И прямо и нагло: конечно же — нет!.. Это море похоже на чей-то стремительный след — лишь коснулась нога и ушла. Но не в этом же дело — дело в том, что двадцатый прошел, и не надо уже доказательств безумному мозгу, лишь солнца — душе, за сомненья которой так страшно ответило тело.
Я вошел в эту влагу. За мной потянулись друзья. Настоящей волной нас фальшивая пнула ладья — мы восторг ощутили, какого на море не знали. Это, может быть, свойство воды с растворенным лучом или свойство луча в преломлении брызг над плечом, но скажу вам как скептик: едва ли, едва ли, едва ли…
1964
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Комментарии читателей