Евдокия Ростопчина Цирк девятнадцатого века

1

Да, я люблю средь залы позлащенной На шумный пир задумчиво смотреть И в праздничной толпе принаряженной Сквозь маску лиц во глубь сердец глядеть; И мыслию, догадкой проясненной, Их тайнами, их мыслью овладеть, Разузнавать их страсть, их цель, их волю, Их грустную иль радостную долю.

Люблю, хочу, умею понимать 10 Живой душой чужую жизнь и душу; И хоть могу я многих разгадать, Личины их и роли не нарушу! Они пришли, чтоб ловко роль сыграть, — Пускай себе! На них я не обрушу Вниманья беспощадной суеты, Ни любопытства праздной пустоты!

Они пришли — пред светом, их владыкой, Противником и вместе судией — Свершить мудреный подвиг и великой 20 (Иные, может быть, последний свой!). Страданью их здесь тесно, душно, дико, Простора нет в толпе душе больной, Но тайный ад их скрыт под принужденьем, Но лица их сияют наслажденьем.

И свет на них глядит: они должны, Как на смотру военном рядовые, В своей броне стальной закалены, Ему предстать, блестящие, живые, Веселые… Улыбки ведь даны, 30 Чтоб ими скрыть мученья роковые!.. Они должны, чтоб свету угодить, Устав его приличия хранить.

Приличие велит — оставить дома Забот, тоски и тяжких мук семью; Таить свою сердечную истому; Приязнию одеть вражду свою; Не допускать в веселые хоромы Ни правды луч, ни теплых чувств струю; Не отвечать на голос, сердцу близкий; 40 Не замечать, что люди злы и низки…

Приличие велит и хочет свет!.. Мы все покорны им и их влиянью; Быть в милости у света — вот предмет Всеобщего усилья и старанья! Рабы его, несем ему привет, Как в древности бойцы, среди собранья, Пред цезарем поникнув головой, Несли ему поклон предсмертный свой!

И цезарь наш, наш свет, не рукоплещет, 50 Не удостоит нас хвалы своей! Зачем?. Ему нет дела, что трепещет У нас в груди больной гроза страстей: Мы тут_… для нас бал пляшет, праздник блещет И с смехом речь кипит в устах людей, — Чего ж еще?. Достаточна награда, И требовать не вправе мы пощады!

Страдай, терпи, терзайся, умирай! Но умирай с достоинством, с улыбкой! И не бледней, и духа не теряй, — 60 Свет не простит бессильному ошибки, Он слабым враг!.. Будь тверд!.. Не оплошай В борьбе с самим собой, в смертельной сшибке… И как боец средь цирка, так и ты Будь горд среди толпы и суеты!

2

Вот черный фрак, перчатки щегольские, И голова в изящных завитках, И громкий смех, и речи удалые, B бойкий ум в сверкающих глазах; Подумаешь — надежды молодые 70 Тут кроются в безоблачных мечтах. Подумаешь — счастливец в шуме бала Ждет милого, живого идеала…

Нет, то отец семейства: он пришел С последними червонцами своими — Отдать себя судьбе на произвол, Ожить в игре богатствами чужими, Спасти детей!.. Его сюда привел Враг — нищета… С карманами пустыми, С отчаяньем в душе к себе домой 80 Назавтра не вернется он живой…

И мимо, мимо!.. Много здесь подобных Отыщется несчастных иль глупцов. Толпа привыкла к ним. — Лишь для способных Понять в них драму гибнущих умов, Страданий и надежд междоусобных, Проклятий, мук и ропота без слов, — Лишь для таких внятна в их диком взоре Немая весть о смертном приговоре!

3

Вот вам другой. — Он тоже весел, мил, 90 Он тоже сыплет шутки, уверенья, А между тем недостает в нем сил, Чтоб скрыть грызучей зависти мученья. Он места ждал. Давно уж возложил На эту цель все помыслы, стремленья; Свои запродал двадцать лет давно, Забыл, что дважды жить нам не дано,

Что молодость, здоровье, мощь и сила — Всё наслажденья просит, хочет, ждет, И от него уж гостьей легкокрылой 100 Умчалась их пора!.. И он живет Лишь жаждою достичь_. Судьба сулила — Он поприще желанное пройдет, Свершит свой путь, на высоте счастливой Достигнет цель мечты честолюбивой!

А между тем до время седина В златую прядь волос его закралась. Душа его, умом поглощена, Немела, вяла, сохла, истощалась. Он днем в трудах, проводит ночь без сна, 110 И вышло, что судьба над ним смеялась! Что он желал — то получил другой! Он жизнь сгубил в ошибке роковой!

Он мучится теперь как тени ада, — Но здесь его соперник, и пред ним Не выдаст он себя, тому в отраду, Не изменит он правилам своим. Спокойный вид он сохранит как надо, Поклонится начальникам, большим, И личному врагу протянет руку, 120 И свет его не разгадает муку!

4

Вот девушка, красавица, дитя, Чело ее увенчано цветами, И, локон свой рассеянно крутя, Она порхнет как птичка перед вами. Но, с резвыми подругами шутя, Но, в польке мерно стукая ногами, — Куда глядит так пристально она? Зачем дрожит, смятения полна?

И у нее заветная есть тайна, 130 Есть свой роман, печальный и простой! Она бедна; издалека, случайно Пришлося ей в наш свет попасть большой, Влюбиться и судьбой необычайной Понравиться… Мечтатель молодой, Вельможа и богач, пленившись ею, Назвал ее невестою своею.

Завистница нашлась, — и где ж их нет? — Которая сумела клеветою Расстроить это счастье; свой обет 140 Жених презрел — и с знатною княжною Он вступит в брак, приняв родни совет! А прежняя невеста?. Э! пустое!!.. В степной уезд свой, просто, без затей, Ну почему ж и не вернуться ей?.

Пускай поплачет, мать ее, старушка, Пускай сама терзается она!.. Им поделом!.. Ведь вздумала ж вострушка, Что знатной дамой быть она должна, Что бедная, ничтожная вертушка 150 Столичным гордым барышням равна… Вот им урок!.. Пусть помнят расстоянье Меж них — и первенствующих по званью!..

_Сегодня, здесь

решится участь их: Еще попытка, разговор, свиданье, — Узнает он, забывчивый жених, Обман и ложь пустого нареканья, Увидит он обеих жертв своих, Почувствует их горе, их страданье, Опомнится!.. Или махнет рукой 160 И скажет: «Так и быть!.. Удел иной

Назначен мне!..» — И обе это знают, И мать, и дочь!.. О, как дрожат оне, Как обе этой встречи ожидают! Как много слез в притворной тишине Их голоса!.. Но, верно, наблюдают За ними вражьи очи — и вполне Они играют роль гостей беспечных, Без всяких дум или забот сердечных!

А газ горит, а музыка гудит, 170 А бал блестит всей живостью своею. А пляска обаятельно кипит! Любуется хозяин гордо ею И думает, что завтра загремит Молва о нем, хвалой повсюду вея, — И праздником доволен он своим, И свет взыскательный доволен им!

И ни один из двух не угадает, Как много здесь страдальцев собралось, Какие вопли сердца заглушает 180 Торжественный оркестр… и сколько слез, Непролитых, обратно западает На грудь безмолвных жертв, как много гроз, Семейных тайн, размолвк, глухих стенаний Здесь бродит средь безумных ликований!

5

Вот старый муж молоденькой жены, Красавицы, кокетки, словом, львицы С улыбкой и коварством сатаны, Кому она отличной ученицей. Зато ей все сердца покорены, 190 Все на цепи у мощной чаровницы, — И бедный муж, с полдюжиной других, Лежит у ног ее, лобзая их.

И он ревнив!.. Как Аргус баснословный, Он стережет ее и день и ночь. Тень юноши ему уж тать любовный, И эту тень готов прогнать он прочь! Он чувствует: меж ними бой неровный И уберечь жену ему невмочь!.. Влюблен и стар, влюблен и лыс, и гадок, — 200 Ему ль не страшен модных львов нападок?

И многим уж за то старик смешон. В душе его они ведь не читали!.. В руках жены записку видел он — Она должна отдать ее на бале… _Кому_?!.. Меж всех кто ею предпочтен?!.. Чьи происки кокетку привязали?. Старик глядит на дверь, и на часы, И на жену… Он рвет себе усы,

Он стал бы рвать и волосы седые, 210 Да нету их!.. Забившись под жилет, Ногтями в грудь впились, как черви злые, Его пять пальцев — и кровавый след Оставили… Уста его немые Грызут и рвут у ней взятой букет… И судорги ревнивого сомненья Искорчили ревнивца… Где же мщенье?!..

А между тем веселая жена Мелькнет пред ним, грацьозно вальсируя, Потом пройдет, слегка преклонена 220 На руку кавалера… и не чуя Грозы над головой, упоена, Блаженствуя, блистая, торжествуя, — Пошепчется в углу она с одним, Дарит другого взором огневым,

А третьего улыбкой миловидной — Чтоб все равно довольны были б ей И никому не стало бы завидно!.. Чем кончится нередкий случай сей? Огласкою, для двух семейств обидной? 230 Иль сценою, забавной для людей? Иль поединком, смертью человека — За вздор и блажь, в угодность мненью века?.

А газ горит. А музыка гремит, А бал блестит всей пышностью своею. Толпа гостей по комнатам кипит. Любуется хозяин гордо ею. Он думает, что завтра протрубит Молва о нем, хвалой повсюду вея.

И праздником доволен он своим, 240 И мнит, что все вокруг довольны с ним!

6

Но шум в дверях… Вошла — не то богиня, Не то царица… фея, может быть!.. Движенья, поступь, взор — в ней всё гордыней И силой дышит, словно победить Она пришла… Княгини и графини — Пред ней померкло всё! Не отразить Ни красоты ее, ни обаяний, Ни блеска, ни ума, ни чарований!

Наряд ее как облако парит, 250 На ней горят алмазы дорогие; Глаза горят жарчей — и жар ланит Сливается с их блеском; снеговые Плеча и руки тверды как гранит, Прозрачны как янтарь, а шелковые Густые косы улеглись с трудом Над мыслящим таинственным челом.

«Как хороша!..» — Она, по крайней мере, Не жертва, не страдает, не грустна? _Она_?!.. Любви словам, мольбам поверя, 260 Свою любовь дала за них она. Бесстрашно, не хитря, не лицемеря, Любила, всей душою предана, Восторженно и свято, так сердечно, Что страсть свою считала вековечной.

А он такой любви не понимал Иль, просто цену знать ей не умея, Он счастьем невзволнованным скучал; Над ним оно лежало, тяготея, Как плен, как цепь. — Но он пред ней молчал… 270 В нем не было ни истого злодея, Ни полного героя. Нет, увы! Едва ль нашли б в нем человека вы!

Он променял любовь души высокой На чувственный и мелочной разврат. Он пал… так непростительно глубоко, Так низко, что взглянуть не смел назад, На прежний рай, на свой Эдем далекий, Где херувимом у запретных врат Минувшая любовь его стояла 280 И грешника безмолвно отвергала.

_Она_?. — Она стерпела!.. Бог послал На то ей сил!.. Иль слабою женою Как трость она склонилась — и обвал Пронесся над поникшей головою… Короче, сон блестящий миновал, Она очнулась, — нищая душою, Пред пепелищем тщетных чувств своих, Расхищенных надежд и грез пустых.

И не легко ей было!.. С испытаньем 290 Не скоро примирилася она: Не раз своей тоской, своим страданьем, Бессонницей своей оглушена, Конец и смерть звала она желаньем… Недавно на окраине окна, Готовая упасть, она стояла… Молчанья чутким ухом ожидала…

И броситься хотела… Но тогда На улице вдруг чей-то голос шумный Гульливо рассмеялся… От стыда 300 Опомнилась она… Тоски безумной Ей совестно вдруг стало, — и когда Взглянула вниз, невольно, неразумно, — С товарищем узнала там его_, Хмельного… Не видал он ничего!..

И нынче_, в первый раз со дня разлуки, Они должны здесь встретиться, сойтись; И для того терзающие муки В груди ее мгновенно улеглись; И для того следы забот и скуки 310 С лица ее исчезли и зажглись Ее глаза, мечты, тщеславье, воля — И слез своих она не помнит болей!..

Нет! Помнит их!!.. Затем, чтоб отомстить, Чтоб показать спокойное презренье, Чтоб пред собой, пред светом искупить Напрасное, слепое сожаленье!.. Сегодня бал! А завтра, может быть, Она проснется в горе и волненьи… Но здесь она должна блестеть, сиять 320 И в прах его без милости попрать!..

И много их еще здесь перед нами, Гладиаторов на битве роковой, — Хотя в наш век не с тиграми и львами Им суждено вступить в кровавый бой! Нет, в них самих — с их горем, с их страстями — Свершается борьба их!.. Нет! — С судьбой На жизнь и смерть должны они сражаться И свету, умирая, улыбаться…

А газ горит, а музыка гремит, 330 А бал блестит всей пышностью своею. Толпа гостей волнуется, кипит. Любуется хозяин гордо ею. Он думает, что завтра прожужжит Молва о нем, хвалой и лестью вея. И праздником доволен он своим, А свет, почетный гость, доволен им!

14 августа 1850 Село Вороново