Яков Полонский Среди хаоса

Я не того боюсь, что время нас изменит, Что ты полюбишь вновь или простыну я. Боюсь я — дряблый свет сил свежих не оценит, Боюсь — каприз судьбы в лохмотья нас оденет, Не даст прохлады в зной, в мороз не даст огня…

Отдамся ль творчеству в минуты вдохновенья! — К поэзии чутьё утратил гордый век: В мишурной роскоши он ищет наслажденья, Гордится пушками — боится разоренья, И первый враг его — есть честный человек.

Наука ль, озарив рассудок мой, понудит Сонливые умы толкать на верный след! — Мой связанный язык, скажи, кого разбудит? Невежество грозит, и долго, долго будет Грозить, со всех сторон загородивши свет.

Вооружу ли я изнеженные руки Пилой и топором, чтоб с бедною толпой Делить подённый труд, — ужели, Боже мой! Тебя утешит, в дни томительной разлуки, Мечта, что я вернусь голодный иль больной?

Чудес ли ожидать без веры в тайны неба! Иль верить нам в металл — как в высшее добро? Но биржа голосит: где наше серебро?! Богач клянёт долги, работник ищет хлеба, Писатель продаёт свободное перо.

Покоя ль ожидать! — но там, где наши силы Стремятся на простор и рвутся из пелён, Где правды нет ещё, а вымыслы постылы, — Там нет желанного покоя вне могилы, Там даже сон любви — больной, тревожный сон.

Случайность не творит, не мыслит и не любит, А мы — мы все рабы случайности слепой, Она не видит нас и не жалея губит; Но верит ей толпа, и долго, долго будет Ловить её впотьмах и звать её судьбой.

Повалит ли меня случайность та слепая? Не знаю, но дай Бог, чтоб был я одинок, Чтоб ты не падала, мне руки простирая… Нет — издали заплачь, и — пусть толпа, толкая Друг друга, топчет мой, ненужный ей, венок.