Яков Полонский Миазм

Дом стоит близ Мойки — вензеля в коронках Скрасили балкон. В доме роскошь — мрамор — хоры на колонках — Расписной плафон.

Шумно было в доме: гости приезжали — Вечера — балы; Вдруг все стало тихо — даже перестали Натирать полы.

Няня в кухне плачет, повар снял передник, Перевязь — швейцар: Заболел внезапно маленький наследник — Судороги, жар…

Вот перед киотом огонек лампадки… И хозяйка-мать Приложила ухо к пологу кроватки — Стонов не слыхать.

«Боже мой! ужели?!.. Кажется, что дышит...» Но на этот раз Мнимое дыханье только сердце слышит — Сын ее погас.

«Боже милосердый! Я ли не молилась За родную кровь! Я ли не любила! Чем же отплатилась Мне моя любовь!

Боже! страшный боже! Где ж твои щедроты, Коли отнял ты У отца — надежду, у моей заботы — Лучшие мечты!»

И от взрыва горя в ней иссякли слезы,- Жалобы напев Перешел в упреки, в дикие угрозы, В богохульный гнев.

Вдруг остановилась, дрогнула от страха, Крестится, глядит: Видит — промелькнула белая рубаха, Что-то шелестит.

И мужик косматый, точно из берлоги Вылез на простор, Сел на табурете и босые ноги Свесил на ковер.

И вздохнул, и молвил: «Ты уж за ребенка Лучше помолись; Это я, голубка, глупый мужичонко,- На меня гневись...»

В ужасе хозяйка — жмурится, читает «Да воскреснет бог!» «Няня, няня! Люди!- Кто ты?- вопрошает.- Как войти ты мог?»

«А сквозь щель, голубка! Ведь твое жилище На Моих костях, Новый дом твой давит старое кладбище — Наш отпетый прах.

Вызваны мы были при Петре Великом… Как пришел указ — Взвыли наши бабы, и ребята криком Проводили нас —

И, крестясь, мы вышли. С родиной проститься Жалко было тож — Подрастали детки, да и колоситься Начинала рожь…

За спиной-то пилы, топоры несли мы: Шел не я один,- К Петрову, голубка, под Москву пришли мы, А сюда в Ильин.

Истоптал я лапти, началась работа, Почали спешить: Лес валить дремучий, засыпать болота, Сваи колотить,-

Годик был тяжелый. За Невою, в лето Вырос городок! Прихватила осень,- я шубейку где-то Заложил в шинок.

К зиме-то пригнали новых на подмогу; А я слег в шалаш; К утру, под рогожей, отморозил ногу, Умер и — шабаш!

Вот на этом самом месте и зарыли,- Барыня, поверь, В те поры тут ночью только волки выли — То ли, что теперь!

Ге! теперь не то что...- миллион народу… Стены выше гор… Из подвальной Ямы выкачали воду — Дали мне простор…

Ты меня не бойся,- что я?- мужичонко! Грязен, беден, сгнил, Только вздох мой тяжкий твоего ребенка Словно придушил...»

Он исчез — хозяйку около кроватки На полу нашли; Появленье духа к нервной лихорадке, К бреду отнесли.

Но с тех пор хозяйка в северной столице Что-то не живет; Вечно то в деревне, то на юге, в Ницце… Дом свой продает,-

И пустой стоит он, только дождь стучится В запертой подъезд, Да в окошках темных по ночам слезится Отраженье звезд.

1868