Яков Полонский Из драматической поэмы «Магомет»

Магомет

… Я вслушивался жадно И в разговор монахов христианских, И в шумный спор запальчивых жидов, И в чудные рассказы бедуинов. Я двадцать лет молчал и только слушал. Ячмень в одну весну и расцветет, И отцветет на плодоносной ниве; Но много лет потребно для того, Чтоб выросла в степи, на чахлой почве, Широколиственная пальма… Так замысла великого зерно Медлительно росло и вкоренялось У сердца моего, на жаркой почве! Из Антиохии однажды, помню, я Вёл караван, и на песчаном море Меня застал крылатый ураган. Он быстро, заслоняя солнце, двигал Свои столпы. Сыпучего песку Сухие волны на меня катились, И мой верблюд, зажмурившись невольно, Стал утопать. Сопутников моих Неясные вблизи мелькали тени. Я им кричал; но буря заглушала, Подобно тысяче низверженных потоков, Мои слова: и сам я не слыхал Моих призывных криков. На колени, От ужаса загородив руками Моё лицо, упал я и молился, И говорил: «Аллах, Аллах, помилуй! Клянусь твоим блистательным престолом, Я разнесу твоё святое имя По всей Аравии… Аллах, помилуй!» Но в этот миг песчаная гора Обрушилась и на моих плечах Рассыпалась, и я оцепенел. Когда же я очнулся, надо мною Уже вечернее сияло солнце. Вокруг меня попрежнему мелькали Товарищей сияющие лица, И двигался по степи караван, И я лежал, качаясь, на верблюде; И горы белые верхушки поднимали Из-под земли, и весело мне было, Что я воскрес. Когда же ночь пришла, Остановились мы на отдых у подошвы Одной горы, и я пошёл искать Ключа, чтоб напоить моих верблюдов. Луна, как брачная лампада, над пустыней Сияла ярким светом. Мой кувшин У ног моих поставил я на камень И, прислонясь к махровой пальме, долго Стоял и слушал. Мне казалось, где-то Журчал источник. Долго я глядел, Не замелькает ли серебряная точка На месяце играющей воды. И, к удивленью моему, в пещере, У каменной подошвы двух утесов, Я увидал, горит огонь. Проворно Я взял кувшин, и смело побежал В пещеру. И казалось мне, что духи Передо мной летели и кружились, И на огонь протягивали руки… И там-то в первый раз я увидал ? Пустынника Габиба… Он в белой мантии стоял, читая Развернутый пергаментовый список; Чугунная лампада озаряла И свиток, и рубцы его чела… И молча, с ног до головы объятый Невольным ужасом благоговенья, Я созерцал таинственного старца. «Ты, Магомет, из племени Гашем! Я жду давно тебя!» сказал мне старец… И, между прочим, говорил мне: «Слушай! Я научу тебя премудрости великой; Великие тебе открою тайны Аллаха, чрез его пророков Открытые народам. По лицу И по походке ног твоих проворных, Которых каждый шаг в моей пещере Был повторен гранитным сводом, Я узнаю того, кто мне обещан!» Дрожа, я сел и стал вести беседу С одним из тех премудрых на земле, Кто слышит тайную гармонию природы И голоса привратников небесных; Кто отдаленное очами осязает И по звездам читает повесть мира. Две ночи я внимал речам Габиба, И думали товарищи мои, Что унесен я львицей иль растерзан Голодным тигром, и рыдали горько… Когда ж увидели, что я иду И на плече несу кувшин с водою, От радости не знали что подумать, И, как родного брата, обнимали… И для меня с тех пор преобразился, Роскошней стал широкий Божий мир, На золотой цепи повешенное солнце, И прикрепленные к хрустальным сводам ? Горящие планеты… И начал я завидовать пророкам, И стал просить пророческого дара. Тому прошло уже шесть лет; И близок день, назначенный свиданью! Премудрый ждёт меня в пустынях Геры, Там, где стоят утёсы на утесах И упираются в пылающее небо; Где бьёт вода из камня день и ночь И никогда не сякнет — та вода, Которую приносит ангел, в виде Громовых туч, и поливает горы. Туда иду. Прощай, родная Мекка! Я ворочусь не тем, чем вышел, Иль никогда к тебе не ворочусь…