
Александр Полежаев Чёрные глаза
О, грустно мне!.. Вся жизнь моя — гроза! Наскучил я обителью земною! Зачем же вы горите предо мною, Как райские лучи пред сатаною, Вы — чёрные волшебные глаза?
Увы! давно, печален, равнодушен, Я привыкал к лихой моей судьбе, Неистовый, безжалостный к себе, Презрел её в отчаянной борьбе И гордо был несчастию послушен!..
Старинный раб мучительных страстей, Я испытал их бремя роковое; И буйный дух и сердце огневое Давно смирил в обманчивом покое, Как лютый враг покоя и людей!
В моей тоске, в неволе безотрадной, Я не страдал, как робкая жена: Меня несла противная волна, Несла на смерть — и гибель не страшна Казалась мне в пучине беспощадной.
И мрак небес, и гром, и чёрный вал Любил встречать я с думою суровой, И свисту бурь, под молнией багровой, Внимать, как муж отважный и готовый Испить до дна губительный фиал.
И, погрузясь в преступные сомненья О цели бытия, судьбу кляня, Я трепетал, чтоб истина меня, Как яркий луч, внезапно осеня, Не извлекла из тьмы ожесточенья.
Мне страшен был великий переход От дерзких дум до света провиденья; Я избегал невинного творенья, Которое б могло, из сожаленья Моей душе дать выспренний полёт.
И вдруг оно, как ангел благодатный… О нет! Как дух карающий и злой, Светлее дня, явилось предо мной, С улыбкой роз, пылающих весной На мураве долины ароматной.
Явилось… все исчезло для меня: Я позабыл в мучительной невзгоде Мою любовь и ненависть к природе, Безумный пыл к утраченной свободе, И всё, чем жил, дышал доселе я…
В её очах алмазных и приветных Увидел я, с невольным торжеством, Земной эдем!.. Как будто существом Других миров, как будто божеством Исполнен был в мечтаниях заветных.
И дева-рай и дева-красота Лила мне в грудь невыразимым взором Невинную любовь с таинственным укором, И пела в ней душа небесным хором: «Лобзай меня и в очи и в уста!
Лобзай меня, певец осиротелый, Как мотылёк лилею поутру! Люби меня, как милую сестру, И снова я и к небу и к добру Направлю твой рассудок омертвелый!»
И этот звук разгаданных речей И эта песнь души её прекрасной, В восторге чувств и неги сладострастной, Гремели в ней, волшебнице опасной, Сверкали в зеркале её очей!..
Напрасно я мой гений горделивый, Мой злобный рок на помощь призывал: Со мною он как друг изнемогал, Как слабый враг пред мощным трепетал: И я в цепях пред девою стыдливой.
В цепях!.. Творец!.. Бессильное дитя Играет мной по воле безотчётной, Казнит меня с улыбкой беззаботной, И я, как раб, влачусь за ним охотно, Всю жизнь мою страданью посвятя!..
Но кто она, прелестное созданье? Кому любви беспечной и живой Приносит дар, быть может, роковой? Увы! Где тот, кто девы молодой Вопьёт в себя невинное дыханье?
Гроза и гром!.. Ужель мои уста Произнесут убийственное слово? Ужели все в подсолнечной готово Лишить меня прекрасного земного?. Так! я лишен, лишен — и навсегда!..
Кто видел тёрн колючий и бесплодный И рядом с ним роскошный виноград? Когда ж и где равно их оценят И на одной гряде соединят? Цветёт ли мирт в Лапландии холодной?.
Вот жребий мой. Благие небеса, Быть может, я достоин наказанья; Но я с душой — могу ли без роптанья Сносить мои жестокие страданья, Забуду ль вас, о чёрные глаза?
Забуду ль те бесценные мгновенья, Когда с тобой, как друг, наедине, Как нежный друг, при солнце и луне Я заводил беседы в тишине И изнывал в тоске, без утешенья!
Когда между развалин и гробов Блуждали мы с унылыми мечтами, И вечный сон над мирными крестами, И смерть, и жизнь летали перед нами, И я искал покоя мертвецов, —
Тогда одной рассеянною думой Питали мы знакомые сердца… О, как близка могила от венца! И что любовь — не прах ли мертвеца?. И я склонял к могилам взор угрюмый.
И ты, бледна, с потупленной главой, Следила ход мой, быстрый и неровный; Ты шла за мной, под тению дубровной Была со мной… и я наш мир духовный Не променял на счастливый земной…
И сколько раз над нежной Элоизой Я находил прекрасную в слезах, Иль, затая дыханье на устах, Во тьме ночей стерег её в волнах, Где иногда, под сумрачною ризой,
Бела, как снег, волшебные красы Она струям зеркальным предавала, А между тем стыдливо обнажала И грудь и стан, и ветром развевало И флёр её и чёрные власы…
Смертельный яд любви неотразимой Меня терзал и медленно губил; Мне снова мир, как прежде, опостыл… Быть может?. нет! мой час уже пробил, Ужасный час, ничем не отвратимый!
Зачем гневить безумно небеса? Её уж нет!.. Она цветёт и ныне… Но где… Для чьей цветёт она гордыни? Чей фимиам курится для богини?. Скажите мне, о чёрные глаза!
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Комментарии читателей