Дмитрий Ознобишин Стень

…je ne vois pas pourquoi la nature a place ces sujets du monde invisible, d’une facon si hostile vis-a-vis de nous, que nous ne puissions ressentir leur approche sans une terreur extreme.

Hoffman[1]

Я спал! Полночный сон глубок!.. Таинственный вошёл без шума… Ко мне на грудь как льдина лёг, И сердце обложила дума.

Невольный вкрался в душу страх; Мой вопль погиб во тьме без звука. И на трепещущих губах Ужасная застыла мука.

Он яд в уста мои точил… Я чувствовал, как гасли силы, Как кровь сосал он, как давил И веял холодом могилы.

Недвижный телом, я дрожал, Глаза раскрыть напрасно силясь… Студёный пот по мне бежал, И жилы все как струны бились.

Когда ж он молньей в мысль проник… Всхолмились волосы на темя… И этот миг, страданий миг, Тысячелетий обнял бремя.

И я был жив, и жить я мог… Без чувств… скорбя душой, взмолился; В отчаяньи воскликнул: «Бог! Даруй мне смерть!»… и пробудился!

Ноябрь 1830

[1]…я не знаю, почему природа противопоставила нам эти явления невидимого мира столь враждебным образом, что мы не можем почувствовать их приближения без крайнего страха. Гофман (франц.)