Александр Одоевский Как я давно поэзию оставил!..

Как я давно поэзию оставил! Я так ее любил! Я черпал в ней Все радости, усладу скорбных дней, Когда в снегах пустынных мир я славил, Его красу и стройность вечных дел, Господних дел, грядущих к высшей цели На небе, где мне звезды не яснели, И на земле, где в узах я коснел, Я тихо пел пути живого бога И всей душой его благодарил, Как ни темна была моя дорога, Как ни терял я свежесть юных сил… В поэзии, в глаголах провиденья, Всепреданный, искал я утешенья — Живой воды источник я нашел! Поэзия!- не божий ли глагол, И пеньем птиц, и бурями воспетый, То в радугу, то в молнию одетый, И в цвет полей, и в звездный хоровод, В порывы туч, и в глубь бездонных вод, Единый ввек и вечно разнозвучный! О друг, со мной в печалях неразлучный, Поэзия! слети и мне повей Опять твоим божественным дыханьем! Мой верный друг! когда одним страданьем Я мерил дни, считал часы ночей,- Бывало, кто приникнет к изголовью И шепчет мне, целит меня любовью И сладостью возвышенных речей? Слетала ты, мой ангел-утешитель! Пусть друг сует, столиц животный житель, Глотая пыль и прозу мостовой, Небесная, смеется над тобой! Пусть наш Протей Сенковский, твой гонитель, Пути ума усыпав остротой, Катается по прозе вечно гладкой И сеет слух, что век проходит твой! Не знает он поэзии святой, Поэзии страдательной и сладкой! В дни черные не нежил твой напев Его души; его понятен гнев: Твой райский цвет с его дыханьем вянет, И на тебя ль одну?- на всё, на всех Он с горя мечет судорожный смех — Кроит живых, у мертвых жилы тянет. Он не росу небес, но яд земли — Злословье льет, как демон, от бессилья; Не в небесах следит он орли крылья, Но только тень их ловит он в пыли, И только прах несет нам в дар коварный — Святой Руси приемыш благодарной! Но нет! в пылу заносчивых страстей Не убедит причудливый Протей, Что час пробил свершать по музам тризны, Что песнь души — игрушка для детей, И царствует одна лишь проза жизни. Но в жизни есть минуты, где от мук Сожмется грудь, и сердцу не до прозы, Теснится вздох в могучий, чудный звук, И дрожь бежит, и градом льются слезы… Мучительный, небесный миг! Поэт В свой тесный стих вдыхает жизнь и вечность, Как сам господь вдохнул в свой божий свет — В конечный мир — всю духа бесконечность.

Когда, шутя, наш Менцель лепит воск И под ногой свой идеал находит, Бальзака враг, его же лживый лоск На чуждый нам, наборный слог наводит,- Поэт горит! из глубины горнил Текут стихи,- их плавит вдохновенье; В них дышит мысль, порыв бессмертных сил — Души творца невольное творенье!

Конец 1836 или начало 1837 (?)