Иван Никитин Слепой гусляр

Давно уж не вижу я солнца и неба, Не знаю, как мир и живёт и цветёт, Как птица, не сею зернистого хлеба, Пою и ночую, где Бог приведёт. Но слух мой в замену отрадного зренья Неведомой силою чудно развит, — Когда и былинка стоит без движенья, Со мною незримая жизнь говорит: Листок ли на землю сырую ложится, Змея ли ползёт где-нибудь в стороне, Камыш ли сквозь сон вдалеке шевелится, — Я всё различаю в ночной тишине; И голос веселья, и стон тайной муки В тревоге дневной я умею ловить; И в душу однажды запавшие звуки В согласные песни спешу перелить. Когда же порой, окружённый гостями, Под крышей чужою найду я приют, И гусли вздрогнут у меня под рукам, И звуки волнами от струн потекут, — Откуда-то вдруг во мне сила возьмётся, Забегают пальцы, и кровь закипит, Развернется дума, — и песня польётся… И свет мои очи тогда озарит! Мне кажется, вижу я степи раздолье, Блеск солнца и краски душистых цветов, И светлые воды, и луга приволье, И тёмные сени родимых лесов, — Пою — и на мне подымается волос, И впалые щёки румянцем горят, И звучным становится слабый мой голос. И гости, заслушавшись, молча сидят. Умолкну — гусляра толпа окружает. Но я уж не слышу тут грома речей: Душа, словно ветер, по свету гуляет, И слёзы ручьями бегут из очей!

Март 1855