Алексей Мерзляков Сельская элегия

Что мне делать в тяжкой участи своей? Где размыкать горе горькое свое? Сердце, сердце, ты вещун, губитель мой! Для чего нельзя не слушать нам тебя? Как охотник приучает соколов, Приучаешь ты тоску свою к себе; Манишь горесть, без того твою родню; Приласкала грусть слезами ты к себе! Вейте, буйны, легкокрылы ветерки, Развевайте кудри черные лесов, Вейте, весточки, с далекой стороны, Развевайте мою смертную печаль! Вы скажите: жить ли, бедной, мне в тоске? Вы скажите: жив ли милый мой дружок? Долго, долго ждет любовь моя его! Вот уж три года тоске моей минет; Ровно три года, как слуху нет об нем; Нет ни грамотки, ни вестки никакой! Ах! ужли-то солнце стало холодней? Неужли-то кровь ретива не кипит? Неужли твое сердечко, милый друг, Ничего тебе о мне не говорит? Много время, чтоб состариться любви! Много время, позабыть и изменить! Ветер дунул с чужой, дальней стороны, Показалася зарница над горой, Улыбнулася красотка молодцу, И прости мое всё счастье и покой! Нет! не верю я причудам всем своим: Милый друг мой! твоя девушка в тоске, Тебе верит больше, нежели себе. Знать, злосчастным нам такой уже талант — Не делясь душой, делиться ввек житьем; Знать, затем-то в зеленом у нас саду Два цветочка одиночкою росли, Одним солнышком и грелись, и цвели, Одной радостью питались на земли, Чтобы ветры их далеко разнесли, Чтобы в разных рассадить их сторонах, Чтоб на разных вдруг засохнуть им грядах! У них отняли последню радость их, Чтобы вместе горевать и умереть. Поздно, миленький, на родину придешь, Поздно, солнышко, на гроб ты мой блеснешь! Я найду уже другого жениха, Обвенчаюся со смертью без тебя, Сам ты нехотя меня сосватал с ней! Приди, милый друг, к могиле ты моей! Ты сорви цветок лазоревый на ней; Он напомнит, как цвела я при тебе, Ты оттудова поди в темны леса, Там услышишь ты кукушку вдалеке: Куковала так злосчастная в тоске; Горесть съела всю девичью красоту; Сердце бедное слезами истекло. Как подкошенна травинушка в лугу, Вся иссохла я без милого дружка! Место всякое — не место для меня, Все веселья — не веселья без тебя. Рада б я бежать за тридевять земель, Но возможно ли от сердца нам уйти? Но возможно ли от горя убежать? Оно точит стены каменны насквозь, Оно гонится за нами в самый гроб! Девки просят, чтоб не выла я при них: «Ты лишь портишь наши игры, — говорят, — На тебя глядя, нам тошно и самим!» — Ах! подруженьки! вы не жили совсем! Вы не знаете, и дай, боже, не знать Горя сладкого, опасного — любить! Ваше сердце не делилося ни с кем; В моем сердце половины целой нет! В моем милом я любила этот свет! В нем одном и род, и племя всё мое, В нем одном я весела и хороша, Без него, млада, ни людям, ни себе. Ах! когда вы что узнаете об нем, Не таитесь, добры люди, от меня; Уж не бойтесь испугать меня ничем! Вы скажите правду-истину скорей; Легче, знав беду, однажды умереть, Чем, не знав ее, всечасно умирать.

1805