Юрий Кузнецов Узоры

Светлый ангел пролетал по небу. Девка выходила на крылечко, На ступеньку низкую садилась И брала иголку с тёмной ниткой, На холстине белой вышивала Тайные девические грёзы И узоры жизни осторожной. Только ничего не получалось. Заливалась бедная слезами, Не могла увидеть даже нитки, А не то чтоб ангела на небе. Светлый ангел порадел о девке За её девические грёзы И узоры жизни осторожной, Постучал по голубиной книге — Выпали три волоса на землю, Три закладки меж страниц священных. Первый волос золотой, как нива, А второй серебряный, как месяц, Третий волос синий и зелёный, Словно море в разную погоду. А меж ними облака стояли, Полыхали тихие зарницы. Поглядела девка в поднебесье, А оттуда молния летела, А вернее молвить, паутинка, В паутинке нива золотилась. Сотворила девка свят-молитву, Отпустила душу и сказала: — Это волос ангела блистает, Мне о нём рассказывала бабка И шептали во поле колосья… Поглядела снова в поднебесье, А оттуда молния летела, А вернее молвить, паутинка, В паутинке месяц серебрился. На неё перекрестилась девка, Облегчила душу и сказала: — Это волос ангела сияет! Мне о нём напоминает месяц, Зимний снег и седина разумных… Поглядела снова в поднебесье, А оттуда молния летела, А вернее молвить, паутинка, В ней менялось синее с зелёным. Перед нею задрожала девка И глаза, как спящая, закрыла, Затворила душу и сказала: — Это волос ангела играет, Словно море в разную погоду! Он сегодня мне приснился ночью, Ничего я про него не знаю И дрожу с закрытыми глазами… А когда она глаза открыла, Волосы в ногах её дремали. Осторожно их брала руками И свивала радужную нитку. И три дня не грёзы вышивала, А узоры жизни терпеливой, Мудрые священные узоры. О трёх днях над вышивкой сидела, И мелькала быстрая иголка, И струилась радужная нитка. На четвёртый день вставала девка: — Всё готово! Где хвала и слава?. Распахнула душу и ворота И сказала: — Вот мои узоры! Приходил народ на погляденье, Глубоко ему запали в душу Мудрые священные узоры. А они, как нива, золотились, А они, как месяц, серебрились, И играли синим и зелёным, Словно море в разную погоду. А меж ними облака стояли, Полыхали тихие зарницы. — Это счастье! — говорили люди. — Это радость! — восклицали дети. — Божья тайна! — молвил самый старый. — И моя! — проскрежетал зубами Повелитель мировой изнанки. Потемнело небо голубое. Выскочил откуда-то чертёнок, Прошмыгнул между хвалой и славой И царапнул по зелёной нитке. Где царапнул, там и след оставил, Где царапнул, там и потемнело, Хоть слегка, но всё-таки навечно. Явно для того, кто может видеть, А для глаз счастливых незаметно.

1998