Аля Кудряшева Это звон в ушах

Это звон в ушах — а вовсе не звон монет, Часовая музыка ценностью в двадцать нот, Я пишу тебе, друг, письмо — зацени момент, До чего только не доходишь, когда цейтнот. Очень многие ускользнули в неадекват, Я пока что вроде держусь еще за нормал, Этот медный звон — секундами в ряде кварт Да, у нас декабрь, точнее, примерно март, Мы живем — как будто в кишечнике у кита, Да, всегда темно, чуть гнилостно и тепло, Мир пока что держится вроде на трех хитах — Rolling Stones, товарища Тирсена и битлов. Что ни сделаешь — так все время себе во вред, Жизнь бежит вперед, учеба-любовь-еда. У меня в клавиатуре — дедушка Фрейд, Вместо «как дела» он пишет «ну, как елда». Я пишу письмо, часа через два зачет, Я не сдам его — я знаю наверняка. И единственное, что мы можем сказать: «За чо?!» Обратив глаза к сереющим облакам. У меня на ужин пиво и колбаса. Пять утра, а что поделаешь, я учусь. У меня цейтнот. Я знаю, что написал. Но цейтнот от этого меньше не стал ничуть. Я такой, как был — угрюм и на лбу вихры, Просто стал занудней где-то годка на два. Я пишу тебе, друг, письмо — не хухры-мухры В пять утра в разумный ряд составлять слова. Ты хоть рад письму-то? Впрочем, не отвечай, Я пишу, и мне от этого хорошо. Я хочу тебя нынче слышать — твою печаль, Твой промокший голос, спрятанный в капюшон. На столе бумага, пепел и черт-те что, Яркий постер про какой-то цветной курорт. Мокрый зимний март шевелится между штор, Забирается теплым кашлем в усталый рот. А у вас бывает, чтобы всегда темно? Расскажи, ты, кстати, решил — так to be or not? А она — все так же учится рисовать? Всем привет, извини, до встреч, у меня цейтнот, Часовая музыка ценностью в двадцать нот И ночная лампочка ценностью в тридцать ватт.