Дмитрий Кедрин Гибель Балабоя

В порванной кубанке, небритый, рябой, Ходит по Берлину Василь Балабой. У Васьки на сердце серебряный хрестик, Бо Васька — герой Ледяного Похода. А только — пошли вы с тым хрестиком вместе к… То есть, извиняюсь… Дождик… Погода… Шапка у пуху. Сапоги у глине. Пожалиться некому,- разговорчик детский! Мало ль этой людки у том у Берлине? И ведь каждая тварь говорит по-немецки! Отшумел ты, Вася! Труба нам с тобой! Блин с тебя, любезный Василь Балабой! Ты ли пановал малярийной Кубанью, Чуб носил до губ, сапоги до бедра?. Молодость проел ты и ряшку кабанью, Ту, что нагулял на харчах у Шкура!.. Всякому понятно, что щука в пруде Чувствует себя, как рыба в воде! Перышко возьми да на счетах подбей-ка: Что ж тебе осталось? Подводит бока… Трубка-носогрейка да бритва-самобрейка, То есть — молочко от рябого бычка… В порванной кубанке, небритый, рябой, Тощий и в растерзанном виде, Шляясь по Берлину, Василь Балабой Зашел к атаману Гниде. Ходит она, гнида, в малиновых штанах, Грудь у ей, у гниды, уся в орденах, Ментик на гниде с выпушкой. Кушают они с лапушкой. Вытерла усы от блинов от пшеничных: «Кто его впустил, такую ворону?- Масло облизала.- Пройдите, станичник! Я уже пожертвовал. В церковь. Крону...»- Злость его взяла, не хватило ли сил (Он ведь пер на Орел, с-под Царицына драпал), Голова ль закружилась, а только Василь Шапку скинул, завыл, опрокинулся на пол: «За ваши за души, за эти гроши Клинком оглоушен я, пулей прошит. Вы гребли в сундуки серебро и меха, Запаскудили совесть и душу сожгли мою!.. Для чего под Ростовом я клал потроха За твою за Единую да Неделимую?!» Взял Балабоя денщик-текинец, Дал натощак Балабою гостинец, Сел Балабой между лип на бульваре, Возле плевательниц на Фридрихштрассе… Скрипка мяукает где-то в баре, Молодость вспомнилась… Скучно, Вася!.. Так-то. Людям — хресты и медали, А нам, медведям, ничего не дали! Варька, прощай! Я дарил тебе мыло. Ты, чай, поешь на морском берегу: «Девять я любила, восемь разлюбила, Одного позабыть не могу!.. » За что же? За удаль ночного погрома? За хмель? За каемку погона?. Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, Точил бы свои веретена!

1931