Катенин Павел Александрович

Павел Катенин Уголин

Подъял уста сей грешник исступленный От страшных яств, утер их по власам Главы, им в тыл зубами уязвленной, И начал так: «Ты хочешь, чтоб я сам Скорбь растравил, несноснейшее бремя Душе моей, и сердцу, и уму; Но коль слова мои должны быть семя, И плод их — срам злодею моему, И речь и плач услышишь в то же время. Не знаю я, кто ты, ни почему Достиг сюда; звук слов внимая стройный, Флоренции, я мню, ты гражданин; Так знай: мой враг епископ недостойный Рогер, а я несчастный Уголин. И вот за что сосед я здесь злодею: Изменою пристав к моим врагам, Он предал им меня с семьёй моею, И смертию казнен я после там; Но смерть ничто, когда правдивой вести Ты не слыхал о том, как умер я; Узнав о всем, суди — я прав ли в мести. Сквозь тесных окн темницы моея (Её по мне зовут темницей глада, В ней многих был несчастных слышен стон) Уж зрелся мне, затворников отрада. Свет дня, как вдруг мне злой приснился сон: Судьба моя в нем вся открылась взору. Приснилось мне, что он расставил сеть И волка гнал с волчатами на гору, Претящую от Пизы Лукку зреть." Псы тощие, сообщники злодея, Служа ему, гналися за зверьми, И вскоре, сил для бега не имея, Им пойманы в сетях отец с детьми; Набегли псы и, гладом свирепея, Терзали их зубами и ногтьми. Испуганный предвестьем страшным неба, Я слышу, встав, детей моих сквозь сна: Все плачут, все на пищу просят хлеба… Жесток же ты, когда и мысль одна Про скорбь мою тебя не вводит в слезы! О чем же ввек заплакать можешь ты? Меж тем приспел обычный час трапезы; И все, боясь мной виденной мечты, Мы ждали яств и слышим стук: железы Звучат внизу, темничной башни дверь Вдруг заперлась; я на детей невольно Взглянул, без слов, недвижим, как теперь; Не плакал я, но сердцу было больно. Меньшой из них заплакал и вскричал: „Что страшно так глядишь на нас, родитель?“ Ни слова я ему не отвечал, Молчал весь день, всю ночь, доколь обитель На утро нам луч солнца осветил. При свете том, взглянув на дверь темницы И на детей, моих не стало сил: Глад исказил прекрасные их лицы, И руки я, отчаян, укусил. Сыны же, мня, что глад я свой руками Хочу питать, все встали, подошли: „Родитель наш! — сказали, — лучше нами Насыться; ты сей плотью от земли Одел нас, ты и снимешь: мы согласны“. Я смолк опять, и дети сироты Два дни, как я, сидели все безгласны: Сыра земля! не расступилась ты! Четвёртый день мы наконец встречаем; Мой старший сын упал к моим ногам, Вскричав: „Отец! дай помощь, умираем…“ И умер с тем. Как зришь меня, так сам По одному, я зрел, и все другие Попадали; ослепнув, я блуждал Три дни по ним, будил тела драгие И мёртвых их три ночи призывал. Потом и сам я слег между сынами». Так кончил он, и в бешенстве корысть, Главу врага, вновь ухватив зубами, Как алчный пес, стал крепкий череп грызть.

В избранном Добавить в избранное Подождите...

Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:

Комментарии читателей

    Если в тексте ошибка, выделите полностью слово с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter, чтобы сообщить.

    Павел Александрович Катенин написал стихотворение «Уголин» в 1817 году. Читайте произведения поэта онлайн и голосуйте за лучшее.