Павел Катенин Ольга

Ольгу сон тревожил слёзный, Смутный ряд мечтаний злых: «Изменил ли, друг любезный? Или нет тебя в живых?» Войск деля Петровых славу, С ним ушёл он под Полтаву; И не пишет ни двух слов: Всё ли жив он и здоров.

На сраженьи пали шведы, Турк без брани побежден, И, желанный плод победы, Мир России возвращен; И на родину с венками, С песньми, с бубнами, с трубами Рать, под звон колоколов, Шла почить от всех трудов.

И везде толпа народа; Старый, малый — все бегут Посмотреть, как из похода Победители идут; Все навстречу, на дорогу; Кличут: «Здравствуй! слава богу!» Ах! на Ольгин лишь привет Ниотколь ответа нет.

Ищет, спрашивает; худо: Слух пропал о нем давно; Жив ли, нет — не знают; чудо! Словно канул он на дно. Тут, залившися слезами, В перси бьёт себя руками; Рвёт, припав к сырой земле, Черны кудри на челе.

Мать к ней кинулась поспешно: «Что ты? что с тобой, мой свет? Разве горе неутешно? С нами бога разве нет?» — «Ах! родима, всё пропало; Свету-радости не стало. Бог меня обидел сам: Горе, горе бедным нам!»

— «Воля божия! Создатель — Нам помощник ко всему; Он утех и благ податель: Помолись, мой свет, ему». — «Ах! родима, всё пустое; Бог послал мне горе злое, Бог без жалости к мольбам: Горе, горе бедным нам!»

— «Слушай, дочь! в Украйне дальной, Может быть, жених уж твой Обошел налой венчальный С красной девицей иной. Что изменника утрата? Рано ль, поздно ль — будет плата, И от божьего суда Не уйдет он никогда».

— «Ах! родима, всё пропало, Нет надежды, нет как нет; Свету-радости не стало; Что одной мне белый свет? Хуже гроба, хуже ада. Смерть — одна, одна отрада; Бог без жалости к слезам: Горе, горе бедным нам!»

— «Господи! прости несчастной, В суд с безумной не входи; Разум, слову непричастный, К покаянью приведи. Не крушися; дочь, чрез меру; Бойся муки, вспомни веру: Сыщет чуждая греха Неземного жениха».

— «Где ж, родима, злее мука? Или где мученью край? Ад мне — с суженым разлука, Вместе с ним — мне всюду рай. Не боюсь смертей, ни ада. Смерть — одна, одна отрада: С милым врозь несносен свет, Здесь, ни там блаженства нет».

Так весь день она рыдала, Божий промысел кляла, Руки белые ломала, Черны волосы рвала; И стемнело небо ясно, Закатилось солнце красно, Все к покою улеглись, Звезды яркие зажглись.

И девица горько плачет, Слезы градом по лицу; И вдруг полем кто-то скачет, Кто-то, всадник, слез к крыльцу; Чу! за дверью зашумело, Чу! кольцо в ней зазвенело; И знакомый голос вдруг Кличет Ольгу: «Встань, мой друг!

Отвори скорей без шуму. Спишь ли, милая, во тьме? Слезну думаешь ли думу? Смех иль горе на уме?» — «Милый! ты! так поздно к ночи! Я все выплакала очи По тебе от горьких слез. Как тебя к нам бог принес?»

— «Мы лишь ночью скачем в поле. Я с Украйны за тобой; Поздно выехал оттоле, Чтобы взять тебя с собой». — «Ах! войди, мой ненаглядный! В поле свищет ветер хладный; Здесь в объятиях моих Обогрейся, мой жених!»

— «Пусть он свищет, пусть колышет; Ветру воля, нам пора. Ворон конь мой к бегу пышет, Мне нельзя здесь ждать утра. Встань, ступай, садись за мною, Ворон конь домчит стрелою; Нам сто вёрст ещё: пора В путь до брачного одра».

— «Ах! какая в ночь дорога! И сто вёрст езды для нас! Бьют часы… побойся бога: До полночи только час». — «Месяц светит, ехать споро; Я как мёртвый еду скоро: Довезу и до утра Вплоть до брачного одра».

— «Как живёшь? скажи нелестно; Что твой дом? велик? высок?» — «Дом — землянка». — «Как в ней?» — «Тесно». — «А кровать нам?» — «Шесть досок». — «В ней уляжется ль невеста?» — «Нам двоим довольно места. Встань, ступай, садись за мной: Гости ждут меня с женой».

Ольга встала, вышла, села На коня за женихом; Обвила ему вкруг тела Руки белые кольцом. Мчатся всадник и девица, Как стрела, как пращ, как птица; Конь бежит, земля дрожит, Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами, Мимо глаз их взад летят Сушь и воды; под ногами Конскими мосты гремят. «Месяц светит, ехать споро; Я как мёртвый еду скоро. Страшно ль, светик, с мёртвым спать?» — «Нет… что мёртвых поминать?»

Что за звуки? что за пенье? Что за вранов крик во мгле? Звон печальный! погребенье! «Тело предаем земле». Ближе, видят: поп с собором, Гроб неся, поют всем хором; Поступь медленна, тяжка, Песнь нескладна и дика.

«Что вы воете не к месту? Хоронить придёт чреда; Я к венцу везу невесту, Вслед за мною все туда! У моей кровати спальной, Клир! пропой мне стих венчальный; Службу, поп! и ты яви, Нас ко сну благослови».

Смолкли, гроба как не стало, Всё послушно вдруг словам, И поспешно побежало Всё за ними по следам. Мчатся всадник и девица, Как стрела, как пращ, как птица; Конь бежит, земля дрожит, Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами, Горы, долы и поля — Взад летит всё; под ногами Конскими бежит земля. «Месяц светит, ехать споро; Я как мёртвый еду скоро. Страшно ль, светик, с мёртвым спать?» — «Полно мёртвых поминать».

Казни столп; над ним за тучей Брезжит трепетно луна; Чьей-то сволочи летучей Пляска вкруг его видна. «Кто там! сволочь! вся за мною! Вслед бегите все толпою, Чтоб под пляску вашу мне Веселей прилечь к жене».

Сволочь с песнью заунывной Понеслась за седоком, Словно вихорь бы порывный Зашумел в бору сыром. Мчатся всадник и девица, Как стрела, как пращ, как птица; Конь бежит, земля дрожит, Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами, Взад летят луга, леса; Всё мелькает пред глазами: Звезды, тучи, небеса. «Месяц светит, ехать споро; Я как мёртвый еду скоро. Страшно ль, светик, с мёртвым спать?» — «Ах! что мёртвых поминать!»

— «Конь мой! петухи пропели; Чур! заря чтоб не взошла; Гор вершины забелели: Мчись как из лука стрела. Кончен, кончен путь наш дальний, Уготовлен одр венчальный. Скоро съездил как мертвец, И доехал наконец».

Наскакал в стремленьи яром Конь на каменный забор; С двери вдруг хлыста ударом Спали петли и запор. Конь в ограду; там — кладбище, Мёртвых вечное жилище; Светят камни на гробах В бледных месяца лучах.

Что же мигом пред собою Видит Ольга? чудо! страх! Латы всадника золою Все рассыпались на прах: Голова, взгляд, руки, тело — Всё на милом помертвело, И стоит уж он с косой, Страшный остов костяной.

На дыбы конь ворон взвился, Диким голосом заржал, Стукнул в землю, провалился И невесть куда пропал. Вой на воздухе высоко; Скрежет под землёй глубоко; Ольга в страхе без ума, Неподвижна и нема.

Тут над мёртвой заплясали Адски духи при луне, И протяжно припевали Ей в воздушной вышине: «С богом в суд нейди крамольно; Скорбь терпи, хоть сердцу больно. Казнена ты во плоти; Грешну душу бог прости!»