Павел Катенин Эклога

Т и т и р и М е л и б е й.

М е л и б е й

Титир! ты, на траве лежа под тёмным буком, Дубровных тешишь муз цевницы сельской звуком; Мы изгнаны навек из отческих полей, Мы родины бежим, а ты — в тени ветвей Лес учишь похвалам Амариллиды стройной.

Т и т и р

Бог подарил меня сей жизнию спокойной, О Мелибей! мой бог, всегда; олтарь его Век жертвами почту от стада моего; Он мне дозволил здесь тельцов пасти травою И услаждать досуг свирелию простою.

М е л и б е й

Я не завидую блаженству твоему, Но в смуте сих полей не надивлюсь ему. Я изгнан и бегу, гоня чрез силу стадо; Овца любимая… её мне кинуть надо: На голом камне вдруг двух мёртвых родила И чуть живая там сама меж них легла. Худые знаменья грозили нам недаром: То с корнем свалится дуб громовым ударом, То слева каркнет вран на дереве сухом. Но кто ж сей бог, тебя ущедривший добром?

Т и т и р

Я думал спроста: град, что называют Римом, Как наши те, куда в труде необходимом Относим мы на торг то агнцев, то тельцов; Я дойным маткам коз подобил их птенцов, Слепым щенятам пса, что бьётся с волком диким, И словом, малое я сравнивал с великим; Но Рим среди градов возносится главой, Как дуб иль кипарис над низкой муравой.

М е л и б е й

Так; что же в Рим идти, Титир, тебя склонило?

Т и т и р

Свобода: волосы мне время убелило, И юности давно лишился я огня, Но в старости она утешила меня. Тем самым временем, оставив Галатею, С Амариллидою сошелся я моею; Той теша прихоти, мне не было житья: О стаде не радел, ни о свободе я; И сколько агнцев я отнёс новорожденных, И тучных что сыров, под камнями сгущенных! Всё втуне: плату всю поглотит хищный град, И я приду всегда с пустой рукой назад.

М е л и б е й

О, сколько без тебя молилась Галатея! Крушась и ни о чем в печали не радея, В саду своём плодов дозревших не сняла ": Титир всему виной, Титира всё звала, И вторили сей клик, участники кручины, И рощи, и ручьи, и холмы, и долины.

Т и т и р

Как быть! я мог лишь там избавиться оков И вкупе с тем найти столь благостных богов. Там видел юношу, чей с каждою луною Цветами убранный чтим жертвенник мольбою. Едва предстал ему: «Идите, чада, в дом, — Сказал он, — и волов спрягайте под ярмом».

М е л и б е й

О старец счастливый! — итак, один меж нами Ты сохранишь добро, нажитое трудами; Ты им доволен: пусть и каменье кругом, И зарастает луг болотным тростником; Зато здесь страха нет, чтоб яд недуга злого Ко стаду твоему привился от чужого. Счастливый старец! здесь возляжешь часто ты, Дыша прохладою вечерней темноты, Знакомого ручья прислушиваясь к шуму; Иль склонит в сонную тебя жужжаньем думу Рой пчёл прилежных, мёд сбирающий с цветов; То дровосека песнь послышится с холмов, То голубей твоих на кровле воркованье, То в роще горлицы любовное стенанье.

Т и т и р

Зато скорей олень жить будет под водой, И рыба на берег поселится крутой, Иль приведет судьба, народами играя, Из Тигра даков пить, парфян же из Дуная, Чем я, о Мелибей, забуду, кто меня От всех печалей спас, их в счастье пременя.

М е л и б е й

А мы, изгнанники из сей земли природной, У скифов будем жить, иль в Африке бесплодной, Или в горах, где Оке мчит быструю струю, Или в Британии, вселенной на краю. Ужели никогда меня судьбина злая Не возвратит к тебе, о хижина драгая, О царствие моё! смягчится ль гнев богов? Взгляну ль хоть раз ещё на мой дерновый кров? Злодей господствует полей моих браздами! Нив, мной засеянных, питается плодами! Вот наших следствия междоусобий! вот В чью пользу утомил я руки от работ! Иди же, Мелибей, трудись теперь за садом, Сплетай зелёный вяз с растущим виноградом! О стадо милое, нет счастия для нас; О козы! никогда я не увижу вас, Лежа в пещере сей, усыпанной цветами, По крутизне горы висящих меж скалами; Престану петь; а вы забудьте навсегда Места, где свежий дёрн и чистая вода.

Т и т и р

Ты можешь ночь сию покоиться со мною На кожах, мягкою подостланных травою; Душистых вкусим мы на вечери сотов, Сгущенного млека и свежих с древ плодов. Пойдём: уж трубы все на хижинах дымятся И тени длинные с высоких гор ложатся.