Николай Карамзин Опытная Соломонова мудрость

Во цвете пылких, юных лет Я нежной страстью услаждался; Но ах! увял прелестный цвет, Которым взор мой восхищался! Осталась в сердце пустота, И я сказал: «Любовь — мечта!»

Любил я пышность в летах зрелых, Богатством, роскошью блистал; Но вместо счастья, дней веселых, Заботы, скуку обретал; Простился в старости с мечтою И назвал пышность суетою.

Искал я к истине пути, Хотел узнать всему причину,— Но нам ли таинств ключ найти, Измерить мудрости пучину? Все наши знания — мечта, Вся наша мудрость — суета!

К чему нам служит власть, когда, ее имея, Не властны мы себя счастливыми творить; И сердца своего покоить не умея, Возможем ли другим спокойствие дарить?

В чертогах кедровых, среди садов прекрасных, В объятиях сирен, ко мне любовью страстных, Томился и скучал я жизнию своей; Нет счастья для души, когда оно не в ней.

Уныние мое казалось непонятно Наперсникам, рабам: я вкус свой притупил, Излишней негою все чувства изнурил — Не нужное для нас бывает ли приятно?

Старался я узнать людей; Узнал — и в горести своей Оплакал жребий их ужасный. Сердца их злобны — и несчастны; Они враги врагам своим, Враги друзьям, себе самим.

Там бедный проливает слезы, В суде невинный осужден, Глупец уважен и почтен; Злодей находит в жизни розы, Для добрых терние растет, Темницей кажется им свет.

Смотри: неверная смеется — Любовник горестью сражен: Она другому отдается, Который ею восхищен; Но скоро клятву он забудет, И скоро… сам обманут будет.

Ехидны зависти везде, везде шипят; Достоинство, талант и труд без награжденья. Творите ли добро — вам люди зло творят. От каменных сердец не ждите сожаленья.

Злословие свой яд на имя мудрых льет; Не судит ни об ком рассудок беспристрастный, Лишь страсти говорят.— Кто в роскоши живет, Не знает и того, что в свете есть несчастный.

Но он несчастлив сам, не зная отчего; Желает получить, имеет и скучает; Желает нового — и только что желает. Он враг наследнику, наследник враг его.

По грозной влаге Океана Мы все плывем на корабле Во мраке бури и тумана; Плывем, спешим пристать к земле — Но ветр ярится с новой силой, И море… служит нам могилой.

Умы людей ослеплены. Что предков наших обольщало, Тем самым мы обольщены; Ученье их для нас пропало, И наше также пропадет — Потомков та же участь ждет.

Ничто не ново под луною: Что есть, то было, будет ввек. И прежде кровь лилась рекою, И прежде плакал человек, И прежде был он жертвой рока, Надежды, слабости, порока.

И царь и раб его, безумец и мудрец, Невинная душа, преступник, изверг злобы, Исчезнут все как тень — и всем один конец: На всех грозится смерть, для всех отверсты гробы.

Для тигра, агницы сей луг равно цветет, Равно питает их. Несчастных притеснитель Покоится в земле, как бедных утешитель; На хладном гробе их единый мох растет.

Гордися славою, великими делами И памятники строй: что пользы? ты забыт, Как скоро нет тебя, народом и друзьями; Могилы твоея никто не посетит.

Как жизнь для смертного мятежна! И мы еще желаем жить! Как власть и слава ненадежна! И мы хотим мечтам служить, Любить, чего любить не должно, Искать, чего найти не можно!

Несчастный, слабый человек! Ты жизнь проводишь в огорченьи И кончишь дни свои в мученьи. Ах! лучше не родиться ввек, Чем в жизни каждый миг терзаться И смерти каждый миг бояться!

Ничтожество! ты благо нам; Ты лучше капли наслаждений И моря страшных огорчений; Ты друг чувствительным сердцам, Всегда надеждой обольщенным, Всегда тоскою изнуренным!

Что нас за гробом ждет, не знает и мудрец. Могила, тление всему ли есть конец? Угаснет ли душа с разрушенным покровом, На небо ль воспарив, жить будет в теле новом?

Сей тайны из людей никто не разрешил. И червя произвел творец непостижимый; Животные и мы его рукой хранимы; Им так же, как и нам, он чувство сообщил.

Подобно нам, они родятся, умирают. Где будет их душа? где будет и твоя, О бренный человек? В них чувства исчезают, Исчезнут и во мне, увы! что ж буду я?

Но кто из смертных рассуждает? Скупец богатство собирает, Как будто ввек ему здесь жить; Пловцы сражаются с волнами,— Зачем? чтоб Тирскими коврами Глаза роскошного прельстить.

Пред мощным слабость трепетала; Он гром держал в своих руках: Чело скрывая в облаках, Гремел, разил — земля пылала — Но меркнет свет в его очах, И бог земный… падет во прах.

Как розы юные прелестны! И как прелестна красота! Но что же есть она? мечта, Темнеет цвет ее небесный, Минута — и прекрасной нет! Вздохнув, любовник прочь идет.

Так всё проходит здесь — и скоро глас приятный Умолкнет навсегда для слуха моего; Свирели, звуки арф ему не будут внятны; Застынет в жилах кровь от хлада своего.

Исчезнут для меня все прелести земные; Ливанское вино престанет вкусу льстить; Преклонится от лет слабеющая выя, И томною ногой я должен в гроб ступить.

Подруги нежные, которых ласки были Блаженством дней моих! простите навсегда! Уже судьбы меня с любовью разлучили; Весна не расцветет для старца никогда.

А ты, о юноша прелестный! Спеши цветы весною рвать И время жизни, дар небесный, Умей в забавах провождать; Забава есть твоя стихия; Улыбка красит дни младые.

За чашей светлого вина Беседуй с умными мужами; Когда же тихая луна Явится на небе с звездами, Спеши к возлюбленной своей — Забудь… на время мудрость с ней.

Люби!.. но будь во всем умерен; Пол нежный часто нам неверен; Любя, умей и разлюбить. Привычки, склонности и страсти У мудрых должны быть во власти: Не мудрым цепи их носить.

Нам всё употреблять_для счастия возможно, _Во зло употреблять_не должно ничего; Спокойно разбирай, что истинно, что ложно: Спокойствие души зависит от сего.

Сам бог тебе велит приятным наслаждаться, Но помнить своего великого творца: Он нежный вам отец, о нежные сердца! Как сладостно ему во всем повиноваться!

Как сладостно пред ним и плакать и вздыхать! Он любит в горести несчастных утешать, И солнечным лучом их слезы осушает, Прохладным ветерком их сердце освежает.

Не будь ни в чем излишне строг; Щади безумцев горделивых, Щади невежд самолюбивых; Без гнева обличай порок: Добро всегда собой прекрасно, А зло и гнусно и ужасно.

Прощая слабости другим, Ты будешь слабыми любим, Любовь же есть святой учитель. И кто не падал никогда? Мудрец, народов просветитель, Бывал ли мудр и тверд всегда?

В каких странах благословенных Сияет вечно солнца луч И где не видим бурных туч, Огнями молний воспаленных? Ах! самый лучший из людей Бывал игралищем страстей.

Не только для благих, будь добр и для коварных, Подобно как творец на всех дары лиет. Прекрасно другом быть сердец неблагодарных! Награды никогда великий муж не ждет.

Награда для него есть совесть, дух покойный. (Безумие и злость всегда враги уму: Внимания его их стрелы недостойны; Он ими не язвим: премудрость щит ему.)

Сияют перед ним бессмертия светилы; Божественный огонь блестит в его очах. Ему не страшен вид отверстыя могилы: Он телом на земле, но сердцем в небесах.

1796