Николай Карамзин Гектор и Андромаха

(Во время сражения троян с греками Гектор у ворот городских прощается с Андромахою; подле нее стоит кормилица, держа на руках маленького сына их. Сия сцена изображена на многих картинах и эстампах.)

Безмолвствуя, герой на милую взирает И к сердцу нежному супругу прижимает; Тоска в ее душе, уныние и страх. «О Гектор! — говорит печальная в слезах, — Ты хочешь умереть! оставить сиротою Младенца бедного, меня навек вдовою! Ах! можно ль жить тому, кто жизни не щадит? Геройство, храбрый дух тебя не защитит. Враги бесчисленны: тебе погибнуть должно!.. О боги! если вам спасти его не можно, Пусть прежде я навек сомкну глаза свои! В печали, в горести возникли дни мои, — В печали, в горести им должно и скончаться! Почто мне в свете жить? кем буду утешаться? Все ближние мои в сырой земле лежат. Озлобленный Ахилл разрушил славный град, Где царствовал наш род; убийственной рукою Лишив меня отца, Ахилл почтил слезою Его пустынный гроб, над коим царский щит, Блестящее копье и шлем с мечом висит; Где тлеет прах его под тенью древ священных, Руками ореад в сем месте насажденных. И братия мои в невинности своей Погибли на заре цветущих, юных дней. Зеленые луга их кровью обагрились, Где с агнцами они играя веселились. Смерть в младости страшна! Осталась мать моя; Но строгий, тяжкий плен был жребием ея; Когда же наконец в отчизну возвратилась, От горести и слез в мир теней преселилась. Но я не сирота, пока супруг мой жив; И с Гектором судьбу мою соединив, Родителей, друзей и братии в нем имею. В тебе они живут: ты смертию своею Их снова умертвишь. — Ах! сжалься надо мной… Над бедным, плачущим, безмолвным сиротой! Сей день ужасен мне: останься, Гектор, с нами! Пусть воины твои сражаются с врагами; Но ты останься здесь и город защищай. Смотри, как вождь Атрид, как храбрый Менелай, Аякс, Идоменей, Ахейские герои Стремятся дерзостно к вратам священной Трои! Будь стражем наших стен; супругу успокой!» «Что скажут обо мне (ответствует герой) Фригийские сыны и дщери Илиона, Когда укроюсь здесь? Не я ль защитник трона Родителей моих? — Кто с самых юных дней Учился не робеть сверкающих мечей; Кто в битвах возмужал и дышит только славой, Тому опасности все должны быть забавой. Сиянье дел моих затмится ль ныне вдруг?. Погибнет не в стенах, но в поле твой супруг! Увы! настанет день, предсказанный судьбою, Настанет в ужасе, и в прах низвергнет Трою!.. Падет, разрушится священный Илион! Падет, разрушится Приамов светлый трон! Падут его сыны!.. Фригийская держава Исчезнет как мечта — умолкнет наша слава!.. Но что душе моей ужаснее всего? Не гибель Фригии и рода моего, Не жалостная смерть родителей почтенных И братии, в юности цветущей убиенных, Но участь слезная супруги моея… Стенание, тоска неволи твоея В отечестве врагов!.. Там гордый победитель, Троянских древних стен свирепый сокрушитель, Захочет при тебе сей подвиг величать, Чтоб горестью твоей свой злобный дух питать; Велит тебе идти с фиалою златою На Гиперийский ключ, за пенистой водою — И мстительный народ, твою печаль любя, С коварной радостью там спросит у тебя: »Супругу ль Гектора мы видим пред собою?" Ты тяжко воздохнешь и слезною рекою Омоешь грудь свою!.. Но прежде боги мне Откроют путь во гроб. В глубоком, вечном сне Не буду зреть, что ты, любезная, страдаешь, Пока твой Гектор жив, печали не узнаешь!"

Сказав сие, герой младенца хочет взять, Чтоб с нежной ласкою прелестного обнять; Но грозный шлем его младенца устрашает: Он плачет и глаза рукою закрывает. С улыбкой Гектор зрит на сына своего, И черный, грозный шлем снимает для него; Берет любезного, целует с восхищеньем И, вверх его подняв, вещает с умиленьем: «Премудрый царь богов, всесильный бог Зевес! И вы, бессмертные властители небес! Храните дни его! Под вашею защитой Да будет он герой, в потомстве знаменитый; Да будет Гектором счастливейших времен… Украшен славою и храбрыми почтен, Ужасен для врагов, непобедимый воин! Да скажут все об нем: „Сей сын отца достоин, Бессмертен по делам и подвигам своим!.. И сердце матери да радуется им!“

Сказав, любезного младенца ей вручает. Она берет его и к сердцу прижимает, Покоит на груди, усмешкой веселит. Но нежная слеза в очах ее блестит; Трепещет грудь ее, волнуется от страха, — Со вздохом Гектор ей вещает: „Андромаха! Ты плачешь?. Ах! почто безвременно страдать? Не властен у меня враг злобный жизнь отнять, Доколе я храним державными богами. Назначен всем предел небесными судьбами, И рано ль, поздно ли скончается наш век; Неустрашимый вождь и робкий человек — Со славой иль стыдом — низыдет в гроб безмолвно, Оставя милых, всех родных, друзей… Но полно! Поди, любезная! и дома скорбь рассей Трудами нежных рук. Глас трубный, стук мечей Зовет меня на брань. Тому, кто всех славнее, Быть должно впереди, — быть там, где враг сильнее“.

Герой в последний раз на милую воззрел, Обтер ее слезу… и грозный шлем надел. Супруга нежная должна повиноваться — Идет в свой тихий дом слезами обливаться — Взирает издали на друга своего — Взирает… но уже вдали не зрит его! Вздохнув, спешит она в чертог уединенный, Древами мрачными печально осененный. Там в горести своей желает умереть; Предчувствуя удар, оплакивает смерть Супруга своего; зрит в мыслях пред собою Его кровавый труп, несомый тихо в Трою На греческих щитах… И солнце для нее Утратило навек сияние свое.

1795