Григорьев Аполлон

Аполлон Григорьев Старые песни, старые сказки

_Посвящены С-е Г-е К.

1

Книга старинная, книга забытая, Ты ли попалась мне вновь — Глупая книга, слезами облитая, В годы, когда, для любви не закрытая, Душа понимала любовь!

С страниц пожелтелых, местами разорванных, Что это веет опять? Запах цветов ли, безвременно сорванных, Звуки ли струн, в исступлении порванных, Святой ли любви благодать?

Что бы то ни было,— книга забытая, О, не буди, не тревожь Муки заснувшие, раны закрытые… Прочь твои пятна, годами не смытые, И прочь твоя сладкая ложь!

Ждешь ли ты слез? Ожидания тщетные!— Ты на страницах своих Слез сохранила следы неисчетные; Были то первые слезы, заветные, Да что ж было проку от их?

В годы ли детства с моления шепотом, Ночью бессонной потом, Лились те слезы с рыданьем и ропотом,— Что мне за дело? Изведан я опытом, С надеждой давно незнаком.

Знать я на суд тебя, книга лукавая, Перед рассудком готов — Ты содрогнешься пред ним как неправая: Ты облила своей сладкой отравою Ряд даром прожитых годов…

2

В час томительного бденья, В час бессонного страданья О тебе мои моленья, О тебе мои стенанья.

И тебя, мой ангел света, Озарить молю я снова Бедный путь — лучом привета, Звуком ласкового слова.

Но на зов мой безответна — Тишина и тьма ночная… Безраздельна, беспредметна Грусть бесплодная, больная!

Или то, что пережито, Как мертвец, к стенаньям глухо, Как эдем, навек закрыто Для отверженного духа?

Отчего же сердце просит Всё любви, не уставая, И упорно память носит Дней утраченного рая?

Отчего в часы томленья, В ночь бессонную страданья О тебе мои моленья, О тебе мои стенанья?

3

Бывают дни… В усталой и разбитой Душе моей огонь, под пеплом скрытый, Надежд, желаний вспыхнет… Снова, снова Больная грудь высоко подыматься, И трепетать, и чувствовать готова, И льются слезы… С ними жаль расстаться, Так хороши и сладки эти слезы, Так верится в несбыточные грезы.

Одной тебе, мой ангел, слезы эти, Одной тебе… О, верь, ничто на свете Не выжмет слез из глаз моих иное… Пускай любви, пускай я воли жажду, В спокойствие закован ледяное, Внутри себя я радуюсь и стражду, Но образ твой с очами голубыми Встречаю я рыданьями глухими.

4

То летняя ночь, июньская ночь то была, Когда они оба под старыми липами вместе бродили — Казенная спутница страсти, по небу плыла Луна неизбежная… Тихо листы говорили — Всё было как следует, так, как ведется всегда, Они только оба о вздоре болтали тогда.

Две тени большие, две тени по старой стене За ними бежали и тесно друг с другом сливались. И эти две тени большие — молчали оне, Но, видно, затем, что давно уж друг другу сказались; И чуть ли две тени большие в таинственный миг Не счастливей были, умней чуть ли не были их.

Был вечер тяжелый и душный… и вьюга в окно Стучала печально… в гостиной свеча нагорела — Всё было так скучно, всё было так кстати темно — Лицо ее ярким румянцем болезни алело; Он был, как всегда, и насмешлив, и холодно зол, Зевая, взял шляпу, зевая, с обычным поклоном ушел.

И только… Он ей не сказал на разлуку прости_, Комедией глупой не стал добиваться признанья, И память неконченной драмы унес он в груди… Он право хотел сохранить на хулу и роптанье — И долго, и глупо он тешился праздной хулой, Пока над ним тешился лучше и проще другой.

5

Есть старая песня, печальная песня одна, И под сводом небесным давно раздается она.

И глупая старая песня — она надоела давно, В той песне печальной поется всегда про одно.

Про то, как любили друг друга — человек и жена, Про то, как покорно ему_предавалась она_.

Как часто дышала она тяжело-горячо, Головою склоняяся тихо к нему на плечо.

И как божий мир им широк представлялся вдвоем, И как трудно им было расстаться потом.

Как ему говорили: «Пускай тебя любит она — Вы не пара друг другу», а ей: «Ты чужая жена!»

И как умирал он вдали изнурен, одинок, А она изнывала, как сорванный с корня цветок.

Ту глупую песню я знаю давно наизусть, Но — услышу ее — на душе безысходная грусть.

Та песня — всё к тем же несется она небесам, Под которыми весело-любо свистать соловьям,

Под которыми слышен страстный шепот листов И к которым восходят испаренья цветов.

И доколе та песня под сводом звучит голубым, Благородной душе не склониться во прахе пред ним.

Но, высоко поднявши чело, на вражду, на борьбу, Видно, звать ей надменно всегда лиходейку-судьбу.

6

Старинные, мучительные сны! Как стук сверчка иль визг пилы железной, Как дребезжанье порванной струны, Как плач и вой о мертвом бесполезный, Мне тягостны мучительные сны.

Зачем они так дерзко неотвязны, Как ночи финские с их гнойной белизной,— Зачем они терзают грудь тоской? Зачем безумны, мутны и бессвязны, Лишь прожитым одним они полны — Те старые, болезненные сны?

И от души чего теперь им надо? Им — совести бичам и выходцам из ада, Со дна души подъявшимся змеям? Иль больше нечего сосать им жадно там? Иль жив доселе коршун Прометея, Не разрешен с Зевесом старый спор, И человек, рассеять дым не смея, Привык лишь проклинать свой страшный приговор?

Или за миром призрачных явлений, Нам тщетно суждено, бесплодно жизнь губя, Искать себя, искать тебя, О разрушения зиждительного гений? Пора, пора тебе, о демон мировой, Разбить последние оплоты И кончить весь расчет с дряхлеющей землей…

Уже совершены подземные работы, Основы сущего подкопаны давно… Давно создание творцом осуждено, Чего ж ты ждешь еще?. ......................

Июль 1846

В избранном Добавить в избранное Подождите...

Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:

Комментарии читателей

    Если в тексте ошибка, выделите полностью слово с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter, чтобы сообщить.

    Аполлон Григорьев написал стихотворение «Старые песни, старые сказки» в 1846 году. Читайте произведения поэта онлайн и голосуйте за лучшее.