Федор Глинка 1812 год

Дошла ль в пустыни ваши весть, Как Русь боролась с исполином? Старик-отец вел распри с сыном: Кому скорей на славну месть Идти? — И, жребьем недовольны, Хватая пику и топор, Бежали оба в полк напольный Или в борах, в трущобах гор С пришельцем бешено сражались. От Запада к нам бури мчались; Великий вождь Наполеон К нам двадцать вел с собой народов. В минувшем пет таких походов: Восстал от моря к морю стон От топа конных, пеших строев; Их длинная, густая рать Всю Русь хотела затоптать; Но снежная страна героев Высоко подняла чело В заре огнистой прежних боев: Кипело каждое село Толпами воинов брадатых: «Куда ты, нехристь?. Нас не тронь!» Все вопили, спустя огонь Съедать и грады и палаты И созиданья древних лет. Тогда померкнул дневный свет От курева пожаров рьяных, И в небесах, в лучах багряных, Всплыла погибель; мнилось, кровь С них капала… И, хитрый воин, Он скликнул вдруг своих орлов И грянул на Смоленск… Достоин Похвал и песней этот бой: Мы заслоняли тут собой Порог Москвы — в Россию двери", Тут русские дрались, как звери, Как ангелы! — Своих толов Мы не щадили за икону Владычицы. Внимая звону Душе родных колоколов, В пожаре тающих, мы прямо В огонь метались и упрямо Стояли под дождем гранат, Под взвизгом ядер: всё стонало, Гремело, рушилось, пылало; Казалось, выхлынул весь ад: Дома и храмы догорали, Калились камни… И трещали, Порою, волосы у нас От зноя!.. Но сломил он нас: Он был сильней!.. Смоленск курился, Мы дали тыл. Ток слез из глаз На пепел родины скатился… Великих жертв великий час, России славные годины: Везде врагу лихой отпор; Коса, дреколье и топор Громили чуждые дружины. Огонь свой праздник пировал: Рекой шумел по зрелым жатвам, На селы змием налетал. Наш Бог внимал мольбам и клятвам, Но враг еще… одолевал!.. На Бородинские вершины Седой орел с детьми засел, И там схватились исполины, И воздух рделся и горел. Кто вам опишет эту сечу, Тот гром орудий, стон долин? — Со всей Европой эту встречу Мог русский выдержать один! И он не отстоял отчизны, Но поле битвы отстоял, И, весь в крови, — без укоризны — К Москве священной отступал! Москва пустела, сиротела, Везли богатства за Оку; И вспыхнул Кремль — Москва горела И нагнала на Русь тоску. Но стихли вдруг враги и грозы — Переменилася игра: К нам мчался Дон, к нам шли морозы У них упала с глаз кора! Необозримое пространство И тысячи пустынных верст Смирили их порыв и чванство, И показался Божий перст. О, как душа заговорила, Народность наша поднялась: И страшная России сила Проснулась, взвихрилась, взвилась: То конь степной, когда, с натуги, На бурном треснули подпруги, В зубах хрустели удила, И всадник выбит из седла! Живая молния, он, вольный (Над мордой дым, в глазах огонь), Летит в свой океан напольный; Он весь гроза — его не тронь!.. Не трогать было вам народа, Чужеязычны наглецы! Кому не дорога свобода?. И наши хмурые жнецы, Дав селам весть и Богу клятву, На страшную пустились жатву… Они — как месть страны родной — У вас, непризнанные гости: Под броней медной и стальной Дощупались, где ваши кости! Беда грабителям! Беда Их конным вьюкам, тучным ношам: Кулак, топор и борода Пошли следить их по порошам… И чей там меч, чей конь и штык И шлем покинут волосатый? Чей там прощальный с жизнью клик? Над кем наш Геркулес брадатый Свиреп, могуч, лукав и дик — Стоит с увесистой дубиной?. Скелеты, страшною дружиной, Шатаяся, бредут с трудом Без славы, без одежд, без хлеба, Под оловянной высью неба В железном воздухе седом! Питомцы берегов Луары И дети виноградных стран Тут осушили чашу кары: Клевал им очи русский вран На берегах Москвы и Нары; И русский волк и русский пес Остатки плоти их разнес. И вновь раздвинулась Россия! Пред ней неслись разгром и плен И Дона полчища лихие… И галл и двадесять племен От взорванных кремлевских стен Отхлынув бурною рекою, Помчались по своим следам!.. И, с оснеженной головою, Кутузов вел нас по снегам; И всё опять по Неман, с бою, Он взял — и сдал Россию нам Прославленной, неразделенной. И минул год — год незабвенный! Наш Александр Благословенный Перед Парижем уж стоял И за Москву ему прощал!

1833