Ренат Гильфанов Снег

Мне случалось лопатить дерьмо и вкушать с серебра улиток, смазывать солидолом петли чужих калиток, работать за верстаком, посещать кабаки и пабы, получать по щеке от подвыпившей голой бабы.

Прошлого больше нет. В нем много чего осталось, масса вещей из разряда «не помню, как называлось». С виду мое прошлое, как и моя отчизна, похоже на боль, а боль — переменчива и капризна.

Прошлое — это долина, обитатели её в нимбах пятен, в царапинах мрака, заметных на фотоснимках. Их живые черты исчезают с сетчатки, как с чайного столика запотевшие отпечатки.

Прошлое, как душа, чьи непроглядны дали, в чьих закоулках темных ангелы заплутали. Голодно им, маленьким. В прошлом их — сытость, нега. Но что ты предложишь ангелам, кроме снега?

Вот они, словно дети, к окну моему прилипли. Дал им немного снега — от снега они охрипли. Заглянул им в глаза, и сердце от страха сжалось: нет ни зрачков, ни того, что когда-то в них отражалось.

Нету хуже беды, чем когда ты не знаешь, кто ты. Не возбуждают память, в которой одни пустоты (по акустическим свойствам достойные Паваротти), ни фотография мамы, ни надпись на обороте.

Мама, папа, братишка — ах, вы мои дорогие! Силуэты блаженства в облаке ностальгии. Вы здесь стоите уверенно, как времени колонисты, но сами-то фотографии — потерты и волокнисты.

Брат в меховой ушанке, припорошенной снегом. Мать улыбается папе. Папа прижался веком к линзе фотоаппарата, из которого, шебурша крыльями, словно «птичка», вылетела душа.

1998