Сергей Гандлевский Я был зверком на тонкой пуповине

Я был зверком на тонкой пуповине. Смотрел узор морозного стекла. Так замкнуто дышал посередине Младенчества — медвежьего угла. Струилось солнце пыльною полоской. За кругом круг вершила кровь по мне. Так исподволь накатывал извне Вpемен и судеб гомон вавилонский, Но маятник трудился в тишине.

Мы бегали по отмелям нагими — Детей косноязычная орда, — Покуда я в испарине ангины Не вызубрил твой облик навсегда. Я телом был, я жил единым хлебом, Когда из тишины за слогом слог Чудное имя Лесбия извлек, Опешившую плоть разбавил небом — И ангел тень по снегу поволок.

Младенчество! Повремени немного. Мне десять лет. Душа моя жива. Я горький сплав лимфоузлов и Бога — Уже с преобладаньем божества…

…Утоптанная снежная дорога. Облупленная школьная скамья. Как поплавок, дрожит и тонет сердце. Крошится мел. Кусая заусенцы, Пишу по буквам: «Я уже не я». Смешливые надежные друзья — Отличники, спортсмены, отщепенцы Печалятся. Бреду по этажу, Зеницы отверзаю, обвожу Ладонью вдруг прозревшее лицо, И мимо стендов, вымпелов, трапеций Я выхожу на школьное крыльцо. Пять диких чувств сливаются в шестое. Январский воздух — лезвием насквозь. Держу в руках, чтоб в снег не пролилось, Грядущей жизни зеркало пустое.

1974