Сергей Есенин Товарищ

Он был сыном простого рабочего, И повесть о нем очень короткая. Только и было в нем, что волосы, как ночь, Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера Гнул спину, чтоб прокормить крошку; Но ему делать было нечего, И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая, Ни мышей, ни мух не слышала, А Христос сидел на руках у Матери И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал. Грустно стучали дни, словно дождь по железу. И только иногда за скудным обедом Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь,— говорил он,— поймешь… Разгадаешь, отчего мы так нищи!» И глухо дрожал его щербатый нож Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым Окном — Два ветра взмахнули Крылом;

То с вешнею полымью Вод Взметнулся российский Народ…

Ревут валы, Поет гроза! Из синей мглы Горят глаза.

За взмахом взмах, Над трупом труп; Ломает страх Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет, Все крик и крик! В бездонный рот Бежит родник…

И вот кому-то пробил Последний, грустный час… Но верьте, он не сро? бел Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде, Бесстрашна и крепка, И тянется к надежде Бескровная рука.

Он незадаром прожил, Недаром мял цветы; Но не на вас похожи Угасшие мечты…

Нечаянно, негаданно С родимого крыльца Донесся до Мартина Последний крик отца.

С потухшими глазами, С пугливой синью губ, Упал он на колени, Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови, Протер рукой глаза, Вбежал обратно в хату И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь? Ты видишь? Я один. Тебя зовет и кличет Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый, Но он не пал, как трус. Я слышу, он зовет нас, О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь, Где бьется русский люд, Велит стоять за волю, За равенство и труд!..»

И, ласково приемля Речей невинных звук, Сошел Исус на землю С неколебимых рук.

Идут рука с рукою, А ночь черна, черна!.. И пыжится бедою Седая тишина.

Мечты цветут надеждой Про вечный, вольный рок. Обоим нежит вежды Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули… Залаял медный груз. И пал, сраженный пулей, Младенец Иисус.

Слушайте: Больше нет воскресенья! Тело Его предали погребенью: Он лежит На Марсовом Поле.

А там, где осталась Мать, Где Ему не бывать Боле, Сидит у окошка Старая кошка, Ловит лапой луну…

Ползает Мартин по полу: «Соколы вы мои, соколы, В плену вы, В плену!» Голос его все глуше, глуше, Кто-то давит его, кто-то душит, Палит огнем.

Но спокойно звенит За окном, То погаснув, то вспыхнув Снова, Железное Слово: «Рре-эс-пуу-ублика!»