Ольга Ермолаева Ты где летал, мой падающий с Фанских гор...

Ты где летал, мой падающий с Фанских гор, на скальных спал уступах, в птичьих стаях?. Коснусь лица: вот здесь, и здесь, и здесь загар на восхожденьи шерпский в Гималаях был у тебя. Здесь от очков солнцезащитных след у серых глаз, и борода черна, колюча; да, сероглазый (ах, читал Ахматову, мой свет!) король, и свеж, как снег на горных кручах… Что жизнь моя! Стрельба в тайге из карабина в цель, да в Ванинском порту в метель морошка; в плацкартном вечном – серая постель, в Байкальске инвалидская гармошка: “На сопках…” вальс, Огиньский полонез; на Енисее убранные сходни… Любовь – цветок, он умер и воскрес внутри меня… Чудны дела Господни. Как будто, боже, в пахнущем карболкой дне, тот вестибюль, где снежный свет от вьюги, и вновь, в зелёнке все, детдомовки на мне повисли, теребят, и гладят руки. …Сильней, чем ты, колючи стебли ежевик и роз, я их всегда под зиму обрезаю; вновь бабочек немало в зимней даче собралось — сидеть в морозы, траурно мерцая. Со всей тоской, со всей в пыли, во мгле Москвой, мне не протиснуться в небесном коридоре. Приснись же мне, хотя б в толпе поэтов шутовской, с хмельным огнём в шальном, счастливом взоре!

2005