Гавриил Державин Вельможа

Не украшение одежд Моя днесь муза прославляет, Которое, в очах невежд, Шутов в вельможи наряжает; Не пышности я песнь пою; Не истуканы за кристаллом*, В кивотах* блещущи металлом, Услышат похвалу мою.

Хочу достоинствы я чтить, Которые собою сами Умели титлы заслужить Похвальными себе делами; Кого ни знатный род, ни сан, Ни счастие не украшали; Но кои доблестью снискали Себе почтенье от граждан.

Кумир, поставленный в позор*, Несмысленную чернь прельщает; Но коль художников в нем взор Прямых красот не ощущает,— Се образ ложныя молвы, Се глыба грязи позлащенной! И вы, без благости душевной, Не все ль, вельможи, таковы?

Не перлы перские* на вас И не бразильски звезды ясны*,- Для возлюбивших правду глаз Лишь добродетели прекрасны, Они суть смертных похвала. Калигула! твой конь в Сенате Не мог сиять, сияя в злате: Сияют добрые дела.

Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами*; Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами. О! тщетно счастия рука, Против естественного чина, Безумца рядит в господина Или в шумиху дурака,

Каких ни вымышляй пружин, Чтоб мужу бую* умудриться, Не можно век носить личин*, И истина должна открыться. Когда не сверг в боях, в судах, В советах царских — сопостатов, Всяк думает, что я Чупятов* В мароккских лентах и звездах.

Оставя скипетр, трон, чертог, Быв странником, в пыли и в поте, Великий Петр, как некий бог, Блистал величеством в работе: Почтен и в рубище герой! Екатерина в низкой доле И не на царском бы престоле Была великою женой.

И впрямь, коль самолюбья лесть Не обуяла б ум надменный,— Что наше благородство, честь, Как не изящности душевны? Я князь — коль мой сияет дух; Владелец — коль страстьми владею; Болярин — коль за всех болею, Царю, закону, церкви друг.

Вельможу должны составлять Ум здравый, сердце просвещенно; Собой пример он должен дать, Что звание его священно, Что он орудье власти есть, Подпора царственного зданья; Вся мысль его, слова, деянья Должны быть — польза, слава, честь.

А ты, второй Сарданапал!* К чему стремишь всех мыслей беги? На то ль, чтоб век твой протекал Средь игр, средь праздности и неги? Чтоб пурпур, злато всюду взор В твоих чертогах восхищали, Картины в зеркалах дышали, Мусия*, мрамор и фарфор?

На то ль тебе пространный свет, Простерши раболепны длани, На прихотливый твой обед Вкуснейших яств приносит дани, Токай* — густое льет вино, Левант* — с звездами кофе жирный, Чтоб не хотел за труд всемирный Мгновенье бросить ты одно?

Там воды в просеках текут И, с шумом вверх стремясь, сверкают; Там розы средь зимы цветут И в рощах нимфы воспевают На то ль, чтобы на всё взирал Ты оком мрачным, равнодушным, Средь радостей казался скучным И в пресыщении зевал?

Орел, по высоте паря, Уж солнце зрит в лучах полдневных,— Но твой чертог едва заря Румянит сквозь завес червленных*; Едва по зыблющим грудям С тобой лежащия Цирцеи Блистают розы и лилеи, Ты с ней покойно спишь,— а там?

А там израненный герой, Как лунь во бранях поседевший, Начальник прежде бывший твой,— В переднюю к тебе пришедший Принять по службе твой приказ,— Меж челядью твоей златою, Поникнув лавровой главою, Сидит и ждет тебя уж час!

А там — вдова стоит в сенях И горьки слезы проливает, С грудным младенцем на руках, Покрова твоего желает. За выгоды твои, за честь Она лишилася супруга; В тебе его знав прежде друга, Пришла мольбу свою принесть.

А там — на лестничный восход Прибрел на костылях согбенный Бесстрашный, старый воин тот, Тремя медальми украшенный, Которого в бою рука Избавила тебя от смерти: Он хочет руку ту простерти Для хлеба от тебя куска.

А там,— где жирный пес лежит, Гордится вратник галунами,— Заимодавцев полк стоит, К тебе пришедших за долгами. Проснися, сибарит! Ты спишь Иль только в сладкой неге дремлешь, Несчастных голосу не внемлешь И в развращенном сердце мнишь:

«Мне миг покоя моего Приятней, чем в исторьи веки; Жить для себя лишь одного, Лишь радостей уметь пить реки, Лишь ветром плыть, гнесть чернь ярмом; Стыд, совесть — слабых душ тревога! Нет добродетели! нет бога!» — Злодей, увы!— И грянул гром.

Блажен народ, который полн Благочестивой веры к богу, Хранит царев всегда закон, Чтит нравы, добродетель строгу Наследным перлом жен, детей, В единодушии — блаженство, Во правосудии — равенство, Свободу — во узде страстей!

Блажен народ!— где царь главой, Вельможи — здравы члены тела, Прилежно долг все правят свой, Чужого не касаясь дела; Глава не ждет от ног ума И сил у рук не отнимает, Ей взор и ухо предлагает,— Повелевает же сама.

Сим твердым узлом естества Коль царство лишь живет счастливым,— Вельможи!— славы, торжества Иных вам нет, как быть правдивым; Как блюсть народ, царя любить, О благе общем их стараться; Змеей пред троном не сгибаться, Стоять — и правду говорить.

О росский бодрственный народ, Отечески хранящий нравы! Когда расслаб весь смертных род, Какой ты не причастен славы? Каких в тебе вельможей нет?— Тот храбрым был средь бранных звуков; Здесь дал бесстрашный Долгоруков* Монарху грозному ответ.

И в наши вижу времена Того я славного Камилла*, Которого труды, война И старость дух не утомила. От грома звучных он побед Сошел в шалаш свой равнодушно, И от сохи опять послушно Он в поле Марсовом живет.

Тебе, герой! желаний муж! Не роскошью вельможа славный; Кумир сердец, пленитель душ, Вождь, лавром, маслиной венчанный! Я праведну здесь песнь воспел. Ты ею славься, утешайся, Борись вновь с бурями, мужайся, Как юный возносись орел.

Пари — и с высоты твоей По мракам смутного эфира Громовой пролети струей И, опочив на лоне мира, Возвесели еще царя.— Простри твой поздный блеск в народе, Как отдает свой долг природе Румяна вечера заря.

З а к р и с т а л л о м

— за стеклом.

К и в о т ы

— киоты, подставки, рамы для портретов или икон.

К у м и р в п о з о р е

— статуя, выставленная на обозрение.

П е р л ы п е р с к и е

— персидский жемчуг.

Б р а з и л ь с к и з в е з д ы

— бриллианты из Бразилии.

З в е з д а м и

— наградами.

Б у й

— буйный, безумный.

Л и ч и н а

— маска.

Ч у п я т о в

— Во времена Державина это был известный купец, душевнобольной. Поэт хочет сказать, что рядиться без заслуг в ордена может только сумасшедший.

С а р д а н а п а л

— легендарный царь Ассирии; здесь: человек богатый и развратный.

М у с и я

— мозаика.

Т о к а й

— местность в Венгрии.

Л е в а н т

— Ливан, вообще Восток.

Ч е р в л ё н н ы й

— красный.

Д о л г о р у к о в

— сенатор петровского времени; публично разорвал подписанную Петром I, бумагу сената, противоречившую закону.

К а м и л л

— римский полководец V — IV веков до н. э.

1794