Дмитрий Быков Тринадцатая баллада

О, как все ликовало в первые пять минут После того как, бывало, на фиг меня пошлют Или даже дадут по роже (такое бывало тоже), Почву обыденности разрыв гордым словом «Разрыв».

Правду сказать, я люблю разрывы! Решительный взмах метлы! Они подтверждают нам, что мы живы, когда мы уже мертвы. И сколько, братцы, было свободы, когда сквозь вешние воды Идешь, бывало, ночной Москвой — отвергнутый, но живой!

В первые пять минут не больно, поскольку действует шок. В первые пять минут так вольно, словно сбросил мешок. Это потом ты поймешь, что вместо скажем, мешка асбеста Теперь несешь железобетон; но это потом, потом.

Если честно, то так и с Богом (Господи, ты простишь?). Просишь, казалось бы, о немногом, а получаешь шиш. Тогда ты громко хлопаешь дверью и говоришь «Не верю», Как режиссер, когда травести рявкает «Отпусти!».

В первые пять минут отлично. Вьюга, и черт бы с ней. В первые пять минут обычно думаешь: «Так честней. Сгинули Рим, Вавилон, Эллада. Бессмертья нет и не надо. Другие молятся палачу — и ладно! Я не хочу».

Потом, конечно, приходит опыт, словно солдат с войны. Потом прорезывается шепот чувства личной вины. Потом вспоминаешь, как было славно еще довольно недавно. А если вспомнится, как давно, — становится все равно,

И ты плюешь на всякую гордость, твердость и трам-пам-пам, И виноватясь, сутулясь, горбясь, ползешь припадать к стопам, И по усмешке в обычном стиле видишь: тебя простили, И в общем, в первые пять минут приятно, чего уж тут.

2004