Дмитрий Быков Она любила Баха, но не нас

Она любила Баха, но не нас. С тех пор мы все не можем слушать Баха. В невинном «фуга» слышится фугас. О память, память, осквернитель праха! В любой толпе теперь я узнаю нас, потаенно знавших друг о друге: Всех, кто любил любимую мою, И, упустив, возненавидел фуги. Одна и та же горечь на губах. Теперь мы тайный орден «Контрабах».

Задуматься: и чем грозит разрыв? Несчастный друг, простреленный навылет! Отвергнутым любовником прослыв, Сколь многих он теперь возненавидит! Пейзаж, который видел их вдвоем; Полуподвал, подъезд, пролет, проем, где поцелуй их обжигал прощальный; весенний дождь, осенний окоем — Как бы хрустальный, блин. Как бы хрустальный! — И Тютчев неповинно вставлен в ряд, И бедный Блок за ним попал под молот: влюбленные стихами говорят И в результате слышать их не могут. Прощаясь с ней, прощаешься со всем, Что лучшего имел и бросил в топку. Осталось только худшее. Зачем Мне худшее? Я вынесен за скобку, А Бах себе звучит. Ему плевать, Что в связке с ним цитата и кровать.

Она любила море, ананас, Жасмин, сирень, челесту, контрабас, Халву, весну, зеленые чернила… Да что там Бах! Не снисходя до вас, Меня она действительно любила. Не только крыши, улицы, дворы — Я сам о ней свидетельствую, воя, Я сам себе противен с той поры, Как кровь и ржавь проигранного боя, Как белый свет, в котором, на беду, Я всякую секунду на виду.