Александр Блок В дюнах

Я не люблю пустого словаря Любовных слов и жалких выражений: «Ты мой», «Твоя», «Люблю», «Навеки твой». Я рабства не люблю. Свободным взором Красивой женщине смотрю в глаза И говорю: «Сегодня ночь. Но завтра — Сияющий и новый день. Приди. Бери меня, торжественная страсть. А завтра я уйду — и запою».

Моя душа проста. Соленый ветер Морей и смольный дух сосны Ее питал. И в ней — всё те же знаки, Что на моем обветренном лице. И я прекрасен — нищей красотою Зыбучих дюн и северных морей.

Так думал я, блуждая по границе Финляндии, вникая в темный говор Небритых и зеленоглазых финнов. Стояла тишина. И у платформы Готовый поезд разводил пары. И русская таможенная стража Лениво отдыхала на песчаном Обрыве, где кончалось полотно. Так открывалась новая страна — И русский бесприютный храм глядел В чужую, незнакомую страну.

Так думал я. И вот она пришла И встала на откосе. Были рыжи Ее глаза от солнца и песка. И волосы, смолистые как сосны, В отливах синих падали на плечи. Пришла. Скрестила свой звериный взгляд С моим звериным взглядом. Засмеялась Высоким смехом. Бросила в меня Пучок травы и золотую горсть Песку. Потом — вскочила И, прыгая, помчалась под откос…

Я гнал ее далёко. Исцарапал Лицо о хвои, окровавил руки И платье изорвал. Кричал и гнал Ее, как зверя, вновь кричал и звал, И страстный голос был — как звуки рога. Она же оставляла легкий след В зыбучих дюнах, и пропала в соснах, Когда их заплела ночная синь.

И я лежу, от бега задыхаясь, Один, в песке. В пылающих глазах Еще бежит она — и вся хохочет: Хохочут волосы, хохочут ноги, Хохочет платье, вздутое от бега… Лежу и думаю: «Сегодня ночь И завтра ночь. Я не уйду отсюда, Пока не затравлю ее, как зверя, И голосом, зовущим, как рога, Не прегражу ей путь. И не скажу: »Моя! Моя!" — И пусть она мне крикнет: «Твоя! Твоя!»

Июнь — июль 1907, Дюны