Александр Башлачев Слёт-симпозиум

Вариант:Куда с добром деваться нам в границах нашей области?Привольны исполинские масштабы нашей области. У нас — четыре Франции, семь Бельгий и Тибет. У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести. Лишь лодырю с бездельником у нас тут места нет.

А так — какие новости? Тем более, сенсации... С террором и вулканами здесь всё наоборот. Прополка, культивация, мели-мели-мели — орация, Конечно, демонстрации. Но те — два раза в год.

И всё же доложу я вам без преувеличения, Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов, Событием высокого культурного значения Стал пятый слёт-симпозиум районных городов.

Президиум украшен был солидными райцентрами - Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер. Эх, сумма показателей с высокими процентами! Уверенные лидеры. Опора и пример.

Тянулись Стельки, Чагода… Посёлок в ногу с городом. Угрюм, Бубли, Кургузово, потом Семипердов. Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду. Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.

Корма — забота общая. Доклад — задача длинная. Удои с дисциплиною, корма и вновь корма. Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная! Как вдруг — конвертик с буквами нерусского письма.

Президиум шушукался. Сложилась точка зрения: — Депеша эта с Запада. Тут бдительность нужна. Вот, в Тимонице построен институт слюноварения. Она — товарищ грамотный и в аглицком сильна...

— С поклоном обращается к вам тётушка Ойропа. И опосля собрания зовёт на завтрак к ней... — Товарищи, спокойнее! Прошу отставить ропот! Никто из нас не завтракал — у нас дела важней.

Ответим с дипломатией. Мол, очень благодарные, Мол, ценим и так далее, но, так сказать, зер гут! Такие в нашей области дела идут ударные, Что даже в виде исключения не вырвать пять минут.

И вновь пошли нацеливать на новые свершения. Была повестка муторной, как овсяной кисель. Вдруг телеграмма: — Бью челом! Примите приглашение! Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.

Повисло напряжённое, гнетущее молчание. В такой момент — не рыпайся, а лучше — не дыши! И вдруг оно прорезалось — голодное урчание В слепой кишке у маленького города Шиши.

Бедняга сам сконфузился! В лопатки дует холодом. А между тем урчание всё громче и сочней. — Позор ему — приспешнику предательского голода! Никто из нас не завтракал! дела для нас важней!

— Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией. Но ярость благородная вскипала, как волна. — Ту вашу дипломатию в упор к отцу и матери! - Кричала с места станция Октябрьская Весна.

— Ответим по-рабочему. Чего там церемониться. Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! - Так заявила грамотный товарищ Усть-Тимоница, И хором поддержали её Малые Прыщи.

Трибуну отодвинули. И распалили прения. Хлебали предложения как болтанку с пирогом. Объявлен был упадочным процесс пищеварения, А сам Шиши — матёрым, но подсознательным врагом.

— Пущай он, гад, подавится Иудиными корками! Чужой жратвы не надобно. Пусть нет — зато своя! Кто хочет много сахару — тому дорога к Горькому! А тем, кто с аппетитами — положена статья...

И населённый пункт 37-го километра Шептал соседу радостно: — К стене его! К стене! Он — опытный и искренний поклонник стиля «ретро», Давно привыкший истину искать в чужой вине.

И диссидент Шиши горел красивым синим пламенем. — Ату его, вредителя! Руби его сплеча! И был он цвета одного с переходящим знаменем, Когда ему товарищи слепили строгача.

А, впрочем, мы одна семья — единая, здоровая. Эх, удаль конармейская ворочает столы. Президиум — «Столичную», а первый ряд — «Зубровую», А задние — чем бог послал, из репы и свеклы.

Потом по пьяной лавочке пошли по главной улице. Ругались, пели, плакали и скрылись в чёрной мгле. В Мадриде стыли соусы. В Париже сдохли устрицы. И безнадежно таяло в Брюсселе крем-брюле.