Эдуард Багрицкий Смерть пионерки

Грозою освеженный, Подрагивает лист. Ах, пеночки зеленой Двухоборотный свист!

Валя, Валентина, Что с тобой теперь? Белая палата, Крашеная дверь. Тоньше паутины Из-под кожи щек Тлеет скарлатины Смертный огонек.

Говорить не можешь — Губы горячи. Над тобой колдуют Умные врачи. Гладят бедный ежик Стриженых волос. Валя, Валентина, Что с тобой стряслось? Воздух воспаленный, Черная трава. Почему от зноя Ноет голова? Почему теснится В подъязычье стон? Почему ресницы Обдувает сон?

Двери отворяются. (Спать. Спать. Спать.) Над тобой склоняется Плачущая мать:

Валенька, Валюша! Тягостно в избе. Я крестильный крестик Принесла тебе. Все хозяйство брошено, Не поправишь враз, Грязь не по-хорошему В горницах у нас. Куры не закрыты, Свиньи без корыта; И мычит корова С голоду сердито. Не противься ж, Валенька, Он тебя не съест, Золоченый, маленький, Твой крестильный крест.

На щеке помятой Длинная слеза… А в больничных окнах Движется гроза.

Открывает Валя Смутные глаза.

От морей ревучих Пасмурной страны Наплывают тучи, Ливнями полны.

Над больничным садом, Вытянувшись в ряд, За густым отрядом Движется отряд. Молнии, как галстуки, По ветру летят.

В дождевом сиянье Облачных слоев Словно очертанье Тысячи голов.

Рухнула плотина — И выходят в бой Блузы из сатина В синьке грозовой.

Трубы. Трубы. Трубы Подымают вой. Над больничным садом, Над водой озер, Движутся отряды На вечерний сбор.

Заслоняют свет они (Даль черным-черна), Пионеры Кунцева, Пионеры Сетуни, Пионеры фабрики Ногина.

А внизу, склоненная Изнывает мать: Детские ладони Ей не целовать. Духотой спаленных Губ не освежить — Валентине больше Не придется жить.

— Я ль не собирала Для тебя добро? Шелковые платья, Мех да серебро, Я ли не копила, Ночи не спала, Все коров доила, Птицу стерегла,- Чтоб было приданое, Крепкое, недраное, Чтоб фата к лицу — Как пойдешь к венцу! Не противься ж, Валенька! Он тебя не съест, Золоченый, маленький, Твой крестильный крест.

Пусть звучат постылые, Скудные слова — Не погибла молодость, Молодость жива!

Нас водила молодость В сабельный поход, Нас бросала молодость На кронштадтский лед.

Боевые лошади Уносили нас, На широкой площади Убивали нас.

Но в крови горячечной Подымались мы, Но глаза незрячие Открывали мы.

Возникай содружество Ворона с бойцом — Укрепляйся, мужество, Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая Кровью истекла, Чтобы юность новая Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном Теле — навсегда Пела наша молодость, Как весной вода.

Валя, Валентина, Видишь — на юру Базовое знамя Вьется по шнуру.

Красное полотнище Вьется над бугром. «Валя, будь готова!» — Восклицает гром.

В прозелень лужайки Капли как польют! Валя в синей майке Отдает салют.

Тихо подымается, Призрачно-легка, Над больничной койкой Детская рука.

«Я всегда готова!» — Слышится окрест. На плетеный коврик Упадает крест. И потом бессильная Валится рука В пухлые подушки, В мякоть тюфяка.

А в больничных окнах Синее тепло, От большого солнца В комнате светло.

И, припав к постели. Изнывает мать.

За оградой пеночкам Нынче благодать.

Вот и все!

Но песня Не согласна ждать.

Возникает песня В болтовне ребят.

Подымает песню На голос отряд.

И выходит песня С топотом шагов

В мир, открытый настежь Бешенству ветров.

1932