Эдуард Асадов Серебряная свадьба

У нас с тобой серебряная свадьба, А мы о ней — ни слова никому. Эх, нам застолье шумное созвать бы! Да только, видно, это ни к чему.

Не брызнет утро никакою новью, Все как всегда: заснеженная тишь… То я тебе звоню из Подмосковья, То ты мне деловито позвонишь.

Поверь, я не сержусь и не ревную. Мне часто где-то даже жаль тебя. Ну что за смысл прожить весь век воюя, Всерьез ни разу так и не любя?!

Мне жаль тебя за то, что в дальней дали, Когда любви проклюнулся росток, Глаза твои от счастья засияли Не навсегда, а на короткий срок.

Ты знаешь, я не то чтобы жалею, Но как-то горько думаю о том, Что ты могла б и вправду быть моею, Шагнувши вся в судьбу мою и дом.

Я понимаю, юность — это юность, Но если б той разбуженной крови Иметь пускай не нажитую мудрость. А мудрость озарения любви!

Ту, что сказала б словом или взглядом; — Ну вот зажглась и для тебя звезда, Поверь в нее, будь вечно с нею рядом И никого не слушай никогда!

На свете есть завистливые совы, Что, не умея радости создать, Чужое счастье расклевать готовы И все как есть по ветру раскидать.

И не найдя достаточного духа, Чтоб лесть и подлость вымести, как сор, Ты к лицемерью наклоняла ухо. Вступая с ним зачем-то в разговор.

И лезли, лезли в душу голоса, Что если сердце лишь ко мне протянется, То мало сердцу радости достанется И захиреет женская краса…

Лишь об одном те совы умолчали, Что сами жили верою иной И что буквально за твоей спиной Свои сердца мне втайне предлагали.

И, следуя сочувственным тревогам (О, как же цепки эти всходы зла!), Ты в доме и была и не была, Оставя сердце где-то за порогом.

И сердце то, как глупая коза, Бродило среди ложных представлений, Смотрело людям в души и глаза И все ждало каких-то потрясений.

А людям что! Они домой спешили. И все улыбки и пожатья рук Приятелей, знакомых и подруг Ни счастья, ни тепла не приносили.

Быть может, мне в такую вот грозу Вдруг взять и стать «хозяином-мужчиной» — Да и загнать ту глупую «козу» Обратно в дом суровой хворостиной!

Возможно б, тут я в чем-то преуспел, И часто это нравится, похоже, Но только я насилий не терпел Да и сейчас не принимаю тоже. И вот над нашей сломанной любовью Стоим мы и не знаем: что сказать? А совы все давно в своих гнездовьях Живут, жиреют, берегут здоровье, А нам с тобой — осколки собирать…

Сегодня поздно ворошить былое, Не знаю, так или не так я жил, Не мне судить о том, чего я стою, Но я тебя действительно любил.

И если все же оглянуться в прошлое, То будь ты сердцем намертво со мной — Я столько б в жизни дал тебе хорошего, Что на сто лет хватило бы с лихвой.

И в этот вечер говорит с тобою Не злость моя, а тихая печаль. Мне просто очень жаль тебя душою, Жаль и себя, и молодости жаль…

Но если мы перед коварством новым Сберечь хоть что-то доброе хотим, То уж давай ни филинам, ни совам Доклевывать нам души не дадим.

А впрочем, нет, на трепет этих строк Теперь, увы, ничто не отзовется. Кто в юности любовью пренебрег, Тот в зрелости уже не встрепенется.

И знаю я, да и, конечно, ты, Что праздник к нам уже не возвратится, Как на песке не вырастут цветы И сон счастливый в стужу не приснится.

Ну вот и все. За окнами, как свечи, Застыли сосны в снежной тишине… Ты знаешь, если можно, в этот вечер Не вспоминай недобро обо мне.

Когда ж в пути за смутною чертой Вдруг станет жизнь почти что нереальной И ты услышишь колокольчик дальний, Что всех зовет когда-то за собой,

Тогда, вдохнув прохладу звездной пыли, Скажи, устало подытожа век: — Все было: беды и ошибки были, Но счастье раз мне в жизни подарили, И это был хороший человек!