Даниил Андреев Хлебников

Как будто музыкант крылатый — Невидимый владыка бури — Мчит олимпийские раскаты По сломанной клавиатуре. Аккорды… лязг… И звёздный гений, Вширь распластав крыла видений, Вторгается, как смерть сама, В надтреснутый сосуд ума.

Быт скуден: койка, стол со стулом. Но всё равно: он витязь, воин; Ведь через сердце мчатся с гулом Орудия грядущих боен. Галлюцинант… глаза — как дети… Он не жилец на этом свете, Но он открыл возврат времён, Он вычислил рычаг племён.

Тавриз, Баку, Москва, Царицын Выплевывают оборванца В бездомье, в путь, в вагон, к станицам, Где ветр дикарский кружит в танце, Где расы крепли на просторе: Там, от азийских плоскогорий, Снегов колебля бахрому, Несутся демоны к нему.

Сквозь гик шаманов, бубны, кольца, Всё перепутав, ловит око Тропу бредущих богомольцев К святыням вечного Востока. Как феникс русского пожара ПРАВИТЕЛЕМ ЗЕМНОГО ШАРА Он призван стать — по воле «ка»! И в этом — Вышнего рука.

А мир-то пуст… А жизнь морозна… А голод точит, нудит, ноет. О голод, смерть, защитник грозный От рож и плясок паранойи! Исправить замысел безумный Лишь ты могла б рукой бесшумной. Избавь от будущих скорбей: Сосуд надтреснутый разбей.

1940