Амари В Париже

Весенним солнцем ярко залитой, Движенья, мощи шума, блеска полный, Нарядною сверкая красотой, Катил Париж людские толпы-волны — И трепетал, и искрился, и жил, И я его дыханье сторожил, И радостно, и с светлым восхищеньем Весь отдавался первым впечатленьям.

Казалось мне, кругом, над головой Здесь реют тени мертвецов Коммуны, И дышат кровью камни мостовой, И глубоко волнует сердца струны Июльских память и февральских дней; И память той грозы, еще грозней, Когда чело властителя народа Поцеловала в первый раз Свобода.

Величьем поражающий народ! Величьем вдохновенья и порыва! Тебя всегда история зовет Для первого удара и для взрыва. Ты часто рабски гнет переносил, Но вдруг вставал, весь в блеске юных сил, И искра гнева, вспыхнувши во взорах. Как будто скрытый зажигала порох.

И ты бросал потоки гневных масс Из темных, грязных улиц Антуана, Как волны в грозный наводненья час, Как лаву вновь гремящего вулкана. Ты разрушал чертоги короля. Ты умирал, пощады не моля, И на призыв Камилла Демулена, Шел узников освобождать из плена.

И думал я: когда же, о, когда И камня не останется на камне От серого проклятого гнезда Бастилии родной? Как дорога мне, Как мне свята мечта о светлом дне, Когда в могильной страшной тишине Раздастся крик свободного народа: «Для узников измученных — свобода!»

О, знаю я, что мой народ — не раб, Он борется, он ищет прав свободных. Недаром же испуганный сатрап Дрожал от криков грозных всенародных В дотоле верной, преданной Москве. И крик тот отозвался на Неве И прокатился мощно по России, Как первый всплеск взволнованной стихии.

Средь чуждого народа здесь, вдали, Моя душа всю веру сохранила В народ другой, народ родной земли. Таится в нем неведомая сила Для лучших, светлых будущего дней: Он чувствует и глубже, и сильней; Он светится любовными лучами; Хоть и трудней зажечь в нем гнева пламя, —

Но день пришел, и вспыхнуло оно И в каждом ярко загорелось взоре. Да, моему народу суждено До дна испить всю чашу бед и горя; Но все-таки светла его судьба, Быть может, закалит его борьба И сделает могучим исполином И вознесет к сияющим вершинам,

И над его победной головой События пройдут волшебным роем, И новой, светлой драмы мировой Вершителем он станет и героем. Кипит в нем сил неиссякаемый родник, И этих толп людских мятежный крик, И грозный, и властительно суровый, — Лишь эхо жизни будущей и новой.