Эдгар Аллан По Улялюм

Небеса были пепельно-пенны, Листья были осенние стылы, Листья были усталые стылы, И октябрь в этот год отреченный Наступил бесконечно унылый. Было смутно; темны и смятенны Стали чащи, озера, могилы.- Путь в Уировой чаще священной Вел к Оберовым духам могилы.

Мрачно брел я в тени великанов — Кипарисов с душою моей. Мрачно брел я с Психеей моей, Были дни, когда Горе, нагрянув, Залило меня лавой своей, Ледовитою лавой своей. Были взрывы промерзших вулканов, Было пламя в глубинах морей- Нарастающий грохот вулканов, Пробужденье промерзших морей.

Пепел слов угасал постепенно, Мысли были осенние стылы, Наша память усталая стыла. Мы забыли, что год-отреченный, Мы забыли, что месяц — унылый (Что за ночь-Ночь Ночей! — наступила, Мы забыли,— темны и смятенны Стали чащи, озера, могилы), Мы забыли о чаще священной, Не заметили духов могилы.

И когда эта ночь понемногу Пригасила огни в небесах,— Огоньки и огни в небесах,— Озарил странным светом дорогу Серп о двух исполинских рогах. Серп навис в темном небе двурого,— Дивный призрак, развеявший страх,— Серп Астарты, сияя двурого, Прогоняя сомненья и страх.

И сказал я: «Светлей, чем Селена, Милосердней Астарта встает, В царстве вздохов Астарта цветет И слезам, как Сезам сокровенный, Отворяет врата,— не сотрет Их и червь.- О, Астарта, блаженно Не на землю меня поведет- Сквозь созвездие Льва поведет, В те пределы, где пепельно-пенна, Лета-вечным забвеньем-течет, Сквозь созвездие Льва вдохновенно, Милосердно меня поведет!»

Но перстом погрозила Психея: «Я не верю огню в небесах! Нет, не верю огню в небесах! Он все ближе. Беги же скорее!» Одолели сомненья и страх. Побледнела душа, и за нею Крылья скорбно поникли во прах, Ужаснулась, и крылья за нею Безнадежно упали во прах,— Тихо-тихо упали во прах.

Я ответил: «Тревога напрасна! В небесах — ослепительный свет! Окунемся в спасительный свет! Прорицанье Сивиллы пристрастно, И прекрасен Астарты рассвет! Полный новой Надежды рассвет! Он сверкает раздольно и властно, Он не призрак летучий, о нет! Он дарует раздольно и властно Свет Надежды. Не бойся! О нет, Это благословенный рассвет!»

Так сказал я, проникнуть не смея В невеселую даль ее дум И догадок, догадок и дум. Но тропа прервалась и, темнея, Склеп возник. Я и вещий мой ум, Я (не веря) и вещий мой ум — Мы воскликнули разом: «Психея! Кто тут спит?!»-Я и вещий мой ум… «Улялюм,— подсказала Психея,— Улялюм! Ты забыл Улялюм!»

Сердце в пепел упало и пену И, как листья, устало застыло, Как осенние листья, застыло. Год назад год пошел отреченный! В октябре бесконечно уныло Я стоял здесь у края могилы! Я кричал здесь у края могилы! Ночь Ночей над землей наступила- Ах! зачем — и забыв — не забыл я: Тою ночью темны, вдохновенны Стали чащи, озера, могилы И звучали над чащей священной Завывания духов могилы!

Мы, стеная,— она, я — вскричали: «Ах, возможно ль, что духи могил — Милосердные духи могил — Отвлеченьем от нашей печали И несчастья, что склеп затаил,— Страшной тайны, что склеп затаил,— К нам на небо Астарту призвали Из созвездия адских светил — Из греховной, губительной дали, С небосвода подземных светил?»